Почему староверы — такие удачливые предприниматели? Русские купцы-старообрядцы в начале XX века: инициаторы реформ или спонсоры революции? Продолжение Институт рукописной и старопечатной книги
Меценатство выходцев из московской старообрядческой среды получило широкое освещение в исследовательской литературе, чего нельзя сказать о нижегородских благотворителях. Эта тема заслуживает, на наш взгляд, самого пристального внимания хотя бы потому, что память о купеческих щедротах и поныне живет в народном сознании, передаваясь из поколения в поколение.
“Серебряным веком” называют начало ХХ столетия в России. Это время не только бурного подъема промышленности и торговли, но и целая эпоха в русской поэзии, искусстве, философии. Это особый этап и для русского старообрядчества, получившего возможность легального существования после Высочайше утвержденного положения Комитета Министров об укреплении начал веротерпимости, опубликованного 17 апреля 1905 года, “О свободе совести” и Правил “О порядке устройства общин”, утвержденных П.А.Столыпиным 17 октября 1906 г. Именно в этот период особенно ярко заявляют о себе старообрядческие торгово-промышленные династии. Московские купцы-старообрядцы широко известны своим вкладом и в экономику, и в культуру России. В конце XIX - начале XX века на средства Морозовых, Солдатенковых, Хлудовых, Гучковых, Коноваловых, Рябушинских строились медицинские клиники, аэродинамический и психологический институты, организовывались географические экспедиции, создавались театры. П.А. Бурышкин, блестящий знаток Москвы купеческой, выделяет 26 торгово-промышленных семей, занимавших первые места в “московской неписанной купеческой иерархии” начала века, и почти половина этих семей была старообрядческой. Благотворительность составляла важнейшую часть их широкой и всесторонней общественной деятельности. “Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти и в том, что именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели, как на выполнение какого-то свыше назначенного долга” . Меценатство выходцев из московской старообрядческой среды получило широкое освещение в исследовательской литературе , чего нельзя сказать о нижегородских благотворителях. Эта тема заслуживает, на наш взгляд, самого пристального внимания хотя бы потому, что память о купеческих щедротах и поныне живет в народном сознании, передаваясь из поколения в поколение.
Традиции благотворительной деятельности уходят во времена Древней Руси и неразрывно связаны с этикой средневекового христианства, которую переняло и соблюдало старообрядческое купечество. Напомним, что по учению церкви благотворительность является одним из обязательных проявлений христианской любви к ближнему, выражающейся в безвозмездной помощи и поддержке всех нуждающихся. Ее главной целью было помогать другим строить свою жизнь на таком уровне, как должно жить истинному христианину. До сих пор в среде крестьян-старообрядцев сохраняются и соблюдаются традиции “правильного подаяния”: лучше всего подавать милостыню детям, солдатам и в тюрьму; самая же большая милостыня - это та, что подана тайно, не гордыни ради. Достаточно упомянуть об известном нам факте пересылки небольших денежных сумм в письмах; причем в тексте письма посылаемые деньги не упоминаются, на поданную милостыню указывает лишь буквенная цифирь, приписанная в уголочке с той только целью, чтобы быть уверенным, что адресат вспомоществование получил (“Д руб.” - то есть 4 рубля) .
Главными центрами и организаторами христианской благотворительности на Руси служили прежде всего церкви и монастыри, которые, с одной стороны, вели широкую благотворительную деятельность, а с другой - сами нередко создавались и существовали на пожертвования православных. Описывая быт и нравы великорусского народа, известный историк Н.И. Костомаров отмечал, что "в старые времена каждый зажиточный человек строил церковь, содержал для нее священника и молился в ней со своею семьею" .
Сооружение храма - "дома Господня", особенно храма каменного, требовало немалых денежных средств, выделить которые было под силу лишь очень состоятельному заказчику, зато оно и расценивалось как его личный величайший вклад в укрепление христианства и потому обеспечивало вкладчику долгую славу на земле и спасение в "вечной жизни". Первые каменные церкви в Нижнем Новгороде строились в ХVII веке на средства купцов как нижегородских, так и иногородних “гостей”. Для строительства церквей, гостиных дворов, каменных палат они приглашали лучших мастеров, создававших оригинальные по стилю, прекрасные по оформлению и практичные здания. На месте деревянных были возведены каменные церкви: Никольская (1656г.), Троицкая (1665г.); Гаврила Дранишников финансировал строительство церкви Иоанна Предтечи (1683г.), Афанасий Олисов - Казанской церкви (1687г.), церкви Успения на Ильинской горе (1672г.) и Сергиевской церкви в Петушках (1702г.) .
Нижегородский “гость”, купец-солепромышленник Семен Филиппович Задорин известен тем, что вел многие каменные работы в Нижнем Новгороде, именно он руководил ремонтом Нижегородского Кремля, финансировал строительство Спасо-Преображенского собора. Его имя упомянуто в житии Ивана Неронова. О благотворительной деятельности Семена Задорина и других нижегородских купцов в этом малоизвестном, но важном источнике сказано так: “в граде том [Нижнем Новгороде] ... от щедрых подаятелей бяше Симеон, прозванием Задорин; той муж благочестивый зело к странным и убогим простираше милость свою... Такожде и инии мнозии мужие... даяху по силе своей милостыню... Еще от тех же подаяний... нову созда церковь каменну Воскресения Христова... и келии каменные окрест созда, и монастырь девичь устрои...” .
На протяжении XVIII-XIX столетий старообрядцы ревностно сохраняли древнерусские традиции церковного строительства и благотворительности. Положение во враждебном “миру” заставляло их развивать у себя лучшие качества, такие как трудолюбие, предприимчивость, смекалку. “Где крестьяне зажиточнее, там более раскола”, - утверждал в 1853 г. Мельников-Печерский. Согласно статистике, приводимой им в “Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии”, лиц купеческого сословия из числа староверов в середине XIX в. было: в Нижнем Новгороде - 84, в десяти уездных городах - 207; что составляло 18% от всех нижегородских купцов .
Традиции купеческой благотворительности в среде нижегородских купцов-старообрядцев сохранялись вплоть до революции. Купеческая благотворительность подкреплялась не только христианским нравственным принципом, желанием выполнить долг имущего по отношению к неимущему, но и стремлением оставить по себе память. Эту мысль наиболее ярко выразил известный нижегородский купец-судовладелец и городской голова Дмитрий Васильевич Сироткин, заказывая архитекторам братьям Весниным особняк: “Выстройте такой дом, чтобы после моей смерти он мог быть музеем” .
В конце XIX - начале XX вв. влияние старообрядческого купечества на Нижегородской земле возрастает, увеличиваются и масштабы их культурно-благотворительной деятельности. Купцы-старообрядцы строят школы, приюты, больницы, дома для своих работников, помогают церквям и скитам, вкладывают немалые средства в развитие культуры.
Особой славой благотворителя пользовался нижегородский 1-й гильдии купец Николай Александрович Бугров, самый крупный промышленник и финансист Нижнего Новгорода. Нажитые отцом и дедом капиталы он сохранил и не только значительно приумножил, а также продолжал жертвовать на благотворительные дела, начатые еще Александром Петровичем. Большие заслуги Н.А.Бугрова перед городом отразились даже в газетном некрологе, где его называли прежде всего "крупным благотворителем", и только затем "представителем хлебного дела" .
Еще в 1880-х годах Бугровы, отец Александр Петрович и сын Николай Александрович, строят на свои средства ночлежный дом на 840 человек, Вдовий дом на 160 вдов с детьми, а также участвуют в строительстве городского водопровода.В память об этом на Софроновской площади был поставлен "Фонтан благотворителей" с надписью: "Фонтан сей сооружен в память почетных граждан гор. Нижнего Новгорода: Ф.А., А.А., Н.А. Блиновых, А.П. и Н.А. Бугровых и У.С. Курбатова, давших своими пожертвованиями возможность городу соорудить в 1880 году водопровод при условии бесплатного навсегда пользования им жителями Нижнего Новгорода" .
Осмотрительный Н.А.Бугров не имел обыкновения жертвовать на благотворительность наличные суммы - источником средств для нее служили как доходы с недвижимости, так и проценты с "вечного" вклада. Дома и усадьбы, принадлежащие Бугрову в Нижнем Новгороде, служили не только его личным интересам. Доход от недвижимости, которую он дарил городу, направлялся на помощь бедствующим и нуждающимся. Так, в 1884 г. Бугров жертвует городу усадьбу по ул.Грузинской и капитал в размере 40 тысяч рублей для постройки общественного здания, которое приносило бы годовой доход не менее 2000 рублей. Эти деньги предназначались "ежегодно, на вечные времена, в пособие погорельцам Семеновского уезда".
Тот же принцип использован Бугровым при финансировании знаменитого Вдовьего Дома, открытого в Нижнем в 1887г. Кроме процентов с крупного капитала (65000 руб.) в Николаевском банке, бюджет приюта пополнялся за счет доходов (2000 руб. в год), приносимых двумя домами Бугрова по ул. Алексеевской и Грузинскому пер., которые купец подарил городу. По представлению губернатора Н.М.Баранова от 30 января 1888 г. последовало Высочайшее Императорское разрешение присвоить Вдовьему Дому именование "Нижегородский городской общественный имени Блиновых и Бугровых Вдовий Дом" .
Масштабно и выразительно выглядит помощь Н.А.Бугрова голодающим в бедственные 1891-1892 годы, особенно - на фоне общего, часто формального, подхода. Он согласился продать губернской Продовольственной комиссии весь закупленный хлеб по заготовительной цене - 1 руб. 28 коп. за пуд, т.е. полностью отказавшись от прибыли (в то время нижегородские помещики держали цены на хлеб на уровне 1 руб. 60 коп.) . При этом многие купцы-хлеботорговцы ограничились лишь бесплатным предоставлением складских помещений для собранных Продовольственной комиссией продуктов. Неблаговидное впечатление на земское начальство в Таможниковой волости произвел саратовский купец Сабачников, который взялся прокормить до нового урожая бедствующее село Помры на сумму в 10000-20000 руб. Приехав же с семейством на осмотр голодающего села, видом нужды и бедствий он не был тронут и отбыл, якобы на поиски более нуждающегося села в другой уезд или губернию. Об истинных мотивах этого "благотворителя" архивные документы умалчивают . На этом фоне раздача Бугровым крестьянам большого количества муки выглядит очень впечатляюще. Память о его помощи до сих пор жива - о ней с благодарностью рассказывают старожилы Городца - потомки тех, кого он спас от голодной смерти: "Почитай, каждую неделю, в голод-то, раздавал по лотку муки на семью. Да сам, мама моя его видела, приезжал, вроде контролировать, чтобы все как надо сделали, не утаили." .
Купец Н.А.Бугров не только славился участием в официальных благотворительных акциях, но и активно помогал своим единоверцам, старообрядцам беглопоповского согласия. Пользуясь своим богатством и весом в обществе, еще до реформ веротерпимости 1905-1906 гг. Бугров организовывал старообрядческие школы, богадельни, финансировал скиты. И в этом ему не смели перечить. В Государственном архиве Нижегородской области сохранилось множество дел, подтверждающих бессилие епархиального начальства воспрепятствовать "раскольнику Бугрову" в осуществлении задуманного. Бугров продвигал свои проекты, не останавливаясь перед необходимостью дать взятку для скорейшего продвижения дела, либо польстить самолюбию "опекуна" учреждаемого заведения, либо не сказать всей правды. Епархиальному начальству ничего не оставалось, как разрешить Бугрову открыть благотворительное заведение для нужд старообрядцев "не в пример для других подобных ходатайств" . Слишком влиятелен и силен был "проситель". Православные миссионеры роптали на то, что под видом богаделен "раскольник Бугров" устраивает настоящие старообрядческие скиты или монастыри, в которых живут не только немощные и убогие из Семеновского и Балахнинского уездов, но и скитницы и скитники из разных губерний, и тем самым "укрепляет раскол по заранее придуманному им плану". Объясняя стремление Бугрова укрепить позиции беглопоповцев в Нижегородской губернии, уездные благочинные не упускали случая упомянуть о своих заслугах по обращению "раскольников к Православию". Фиктивная сущность их бодрых рапортов о ежегодном обращении до 10 "закоренелых раскольников" легко раскрывается при сличении старообрядческих и церковных метрических книг, "росписей небывших у исповеди" за разные годы. Формально соблюдая указания Духовной Консистории, на деле Бугров умел безнаказанно их игнорировать - обустраивал часовни и моленные, открывал училища задолго до официального разрешения начальства .
Особенным покровительством единоверцы Бугрова пользовались на его родине - в деревне Попово Семеновского уезда и близлежащих деревнях Филипповское и Малиновская. Ему принадлежали здесь многие дома, в Филипповском располагался его крупчато-мельничный завод. Под покровительством его деда, Петра Егоровича Бугрова при мельнице в д.Попово существовала тайная старообрядческая обитель. А Н.А.Бугров осуществлял в этих местах обширное каменное строительство - он возобновил Малиновский скит, закрытый в 1853г., в 1880-90-х гг. соорудил там часовню, каменные жилые здания. Во избежание препятствий со стороны епархиального начальства во всех документах скитские обители именовались богадельнями.
Для призрения немощных и убогих в 1893-1894 годах Бугров официально учредил в деревне Филипповской старообряческую богадельню, предназначенную для проживания 40 престарелых и увечных женщин. Устав будущей богадельни был написан по образцу устава благотворительного учреждения купца Е.Я. Горина (г. Саратов) и представлен на рассмотрение министру внутренних дел Дурново. Разрешение свыше было получено, но с указанием убрать из названия слово "старообрядческая". "Устройство старообрядческой женской богадельни, как учреждения благотворительнаго" не встретило препятствий со стороны епархиальнаго начальства. Утвержденный министром Устав не дозволял также устройства как внутри, так и вне богадельни церкви или часовни. Финансирование - содержание призреваемых, ремонт строений и другие необходимые расходы - должно было осуществляться за счет процентов с весьма внушительного вклада в размере 80 тысяч рублей, внесенного Бугровым в Нижегородский Николаевский городской общественный Банк. Было оговорено также, что после смерти Н.А.Бугрова богадельня "поступает в ведение Нижегородского городского общественного управления, которому эта богадельня может быть передана и при жизни учредителя, если он пожелает", попечитель ее должен выбираться раз в три года из представителей династии Бугровых или Блиновых, приемлющих священство старообрядцев. Согласно Уставу, "призреваемым в богадельне дозволяется принимать добровольные пожертвования пищевыми продуктами, но не иначе как в самой богадельне и с ведома смотрительницы оной" .
В 1900 г. Н.А.Бугров учредил еще две старообрядческие богадельни: при д.Малиновой Семеновского уезда для женщин и в с.Городец Балахнинского уезда для лиц обоего пола (в Городецкой проживало около 30 человек, в Малиновской - 58). В 1904 г., на время постройки большого каменного здания взамен ветхой деревянной богадельни в д. Малиновской, жительницы были размещены Бугровым в двух его собственных домах этой деревни. Необходимость расширения богадельни была вызвана драматическими событиями Русско-японской войны, которая оставила без опеки сыновей-кормильцев многих немощных и престарелых .
Уже после реформ а 1905-1906 гг. в Малиновском скиту Бугровым была построена каменная церковь, проект которой разработал Н.М.Вешняков в 1908г. Жители вспоминают, что строительство завершилось к 1911г.
С постройкой этого здания у местных жителей связана легенда, которую в Филипповском рассказывают до сих пор. "Перед революцией задумал Бугров построить тут церковь. Заложили фундамент, начали стены класть. И вдруг пришел один беспоповец Влас: "Не стройте,- говорит,- церковь, в ней скоро черти плясать будут". Никто не поверил. Тогда Влас стал по ночам стены того здания разбирать. Да силы неравные были, построили. А после революции в том доме действительно клуб организовали" . В 1937 г. по решению Комиссии по вопросам религиозного культа при Президиуме Горьковского облисполкома церковь действительно предложили обратить в клуб. Клуба не организовали, но подвал пустующей церкви использовался как склад .
Не оставались без внимания купца-попечителя и те, кто работал в его богадельнях, ухаживал за немощными. За усердный и тяжелый труд Бугров награждал выходивших на отдых небольшим домиком. Одна жительница Городца рассказывала, что ее бабушка всю жизнь свою посвятила богадельне Бугрова, за больными ухаживала, пищу им готовила и носила, а когда состарилась и не по силам ей уже была работа такая: "сама стала немощной, спина не разгибалась, так и ходила, к земле пригнувшись, будто что ищет", - так Бугров семье ее "домик небольшой, но такой пригожий пожаловал; за работу добрую да верную" . В д. Ситниково Борского района Бугров построил для своих работников несколько домов и деревянное здание школы, которые сохранились до сих пор .
Важную роль играл благотворитель Бугров и на ниве просвещения. Ратуя за сохранение традиций старообрядчества, Бугров считал необходимым создание учебных заведений должного уровня для детей старообрядцев. В 1888 году Н.А.Бугров открывает в родной деревне Попово Семеновского уезда старообрядческую школу для деревень Попово, Белкино, Тюрино, Зуево, Ситниково, Кучищи, Шлыково, Плосково, Филипповское. Необходимость такого начинания он оправдывал отсутствием в Семеновском уезде двухклассных народных школ, что на самом деле документально не подтвердилось - школ было достаточно. Другим мотивом послужила неудовлетворенность уровнем образования детей старообрядцев, которое давали женщины-"мастерицы", учившие грамоте по Псалтыри. Отдавать детей в обычные школы у старообрядцев было не принято, и сам Николай Александрович получил домашнее образование у "мастерицы". По рекомендации губернатора Н.М. Баранова, как "личность вполне благонадежная, пользующаяся большим доверием и уважением" , "не в пример для других подобных ходатайств" и благодаря "особливым требованиям", Бугров получает официальное разрешение на открытие школы в 1889г. Но еще за год до этого школа Бугрова функционирует, в том смысле, что в ней "саратовский крестьянин" Пармен Осипов обучает крюковому пению взрослых и детей. Епархиальное начальство пыталось взять на себя опеку над школой, направив для ревизии священника Николая Фиалковского, замечания которого о недостаточном "религиозном разумении" учащихся Бугров лишь принял к сведению. Позже школу поручили наблюдению Инспектора народных училищ, а не духовного ведомства. Школа содержалась на проценты с капитала, специально для этого пожертвованного Бугровым. К 1 января 1902г. учащихся было 120 чел.: "все - дети раскольников из губерний Нижегородской, Костромской, Самарской и Саратовской". Но Бугров в этом же году ходатайствует о расширении школы, увеличении числа учеников и учителей. Ему мягко попеняли на то, что он и так превысил дозволенные нормы - обещал обучать только детей из Филипповского прихода числом до 50-75 человек, а набрал учеников из четырех губерний. Но прошение удовлетворили и на сей раз .
На свои средства Бугров обучал многих детей певческому искусству. Так, по воспоминаниям Е.А.Красильниковой, воспитанницы знаменитого Комаровского скита, наставник Сергей Ефимович Мельников в совершенстве овладел крюковым пением именно благодаря купцу Бугрову, живя у него самого в Нижнем Новгороде . Образованию талантливых детей Бугровы уделяли особое внимание. В частности, была учреждена в г.Семенове стипендия "крестьянскому мальчику, имеющему выдающиеся способности" - первым ее получил ученик с. Хахалы Николай Воробьев в 1912 году .
Забота о единоверцах проявлялась и в поддержке Бугровым кустарного лестовочного промысла в г.Семенове, традиционном центре изготовления этих матерчатых старообрядческих четок. Шили и искусно украшали их бисером и золотым шитьем белицы и старицы из многочисленных скитских обителей. Бугров скупал лестовки в большом количестве и раздавал беглопоповцам .
Покровительство единоверцам во всех сферах жизни - характерная общая черта для старообрядцев-предпринимателей, как крупных, так и средних. Нижегородским старообрядцам-поморцам из д. Корельской Семеновского уезда у. в 1891 г. помогал в строительстве моленной известный московский фабрикант Савва Морозов - он пожертвовал на это здание (с устройством внутри него часовни с "куполообразным" потолком) 400 руб. в память об умершем сыне .
Не так легко давалось устройство беглопоповской моленной семеновскому купцу 2-й гильдии Афанасию Павловичу Носову (1828 - 1912). С 1892 по 1895гг. добивались семеновские купцы Витушкины, мещане Осьмушниковы, Калугины, Прянишниковы во главе с купцом Носовым разрешения узаконить и расширить моленную, которая была организована выходцами из разоренного в 50-х гг. Оленевского скита и хранила древние скитские иконы и святыни . Афанасий Носов являлся доверенным лицом старообрядцев-беглопоповцев и в 1896 г. все же получил разрешение открыть моленную в доме мещанки Рыбиной, а через год - дозволение на строительство нового каменного здания, которое и было построено на его средства. После реформ веротерпимости Афанасий Павлович строит в центре г. Семенова Никольский храм с колокольней, сохранившийся до сей поры. Имя купца Носова хорошо известно жителям города Семенова и неразрывно связано с Никольским беглопоповским храмом, построенным уже после 1905 года и более известным под названием "Носовская церковь".
Унаследованные от предков-крестьян упорство и настойчивость, помогали Афанасию Носову достигать намеченных целей. Как и его отец, купец 3-й гильдии Павел Носов, Афанасий занимался ложкарным промыслом, торговал щепным товаром. По воспоминаниям жителя г.Семенова Б.П. Прорубщикова, хорошо знал Носова его отец - Петр Кузьмич, который был отдан в работники и служил, по выражению Прорубщикова, "мальчишком" на одном из складов: "Носов-то простой был, работящий, не гордился, как другие. Ну, как крестьянин из себя. Рубаха, лапти с "онючами" [онучами]. А денег много было. Богатый. Так ведь раньше-то у нас "банок" [банков] этих не было, теперь только банки эти везде. И вот Носов пойдет пешком в Нижний, в "банку" [банк]. Раньше обозы ходили. Пристроится к какому-то обозу и идет с крестьянами. И никто и не знает, какой с ними человек идет. Думают - крестьянин. А деньги-то, отец говорил, он в онючи прятал: разложит по ноге "капюры" [купюры], завернет онючами и идет." .
Купец Афанасий Павлович Носов был похоронен в склепе при Никольском храме. Но увы, в 30-е годы церковь отдали воинской части, а "в усыпальнице сделали бензохранилище и гроб с телом Носова, - по словам Прорубщикова, - прямо на свалку выкинули".
В начале XX века купеческий Нижний претендует на роль “важнейшего центра раскола”. В отчете обер-прокурора Священного Синода К.П.Победоносцева за 1900 год этот факт особо подчеркивается, и объясняется столь “необычайное оживление” проведением старообрядческих съездов. В 1907 г. был образован “Союз старообрядческих начетчиков”, в воззвании которого говорилось, что “в один год в старообрядчестве образовалось на основании нового закона до 600 общин (приходов)” . В Нижнем Новгороде проходили ежегодные “ярмарочные беседы” начетчиков, под председательством купца Н.А.Бугрова состоялось два съезда “Союза начетчиков”, а в августе 1906 года был проведен VII Всероссийский съезд старообрядцев, председательствовал на котором уже упоминавшийся нижегородский купец-старообрядец Д.В.Сироткин.
Дмитрий Васильевич Сироткин происходил из старообрядческой семьи. Жизнь этого человека ярко иллюстрирует мысль, что костяком как московского, так и нижегородского купечества оказались выходцы из старообрядческих семей, где и воспитание было весьма суровым, и весь уклад жизни формировал человека делового, не склонного к праздности и порокам. Отец Сироткина был крестьянином деревни Остапово Балахнинского уезда, торговал щепным товаром и, быстро разбогатев, стал владельцем буксира.
Младший Сироткин, окончив начальное училище, работал с юных лет на том же буксире, сначала - поваренком, матросом, потом - рулевым. Упорство и усиленные занятия самообразованием помогли Дмитрию Сироткину занять должное место среди предпринимателей: в 1910 г. купец 1-й гильдии коммерции советник Сироткин становится директором-распорядителем "торгово-промышленного и пароходного общества "Волга". Этот человек, сын крестьянина, обращал на себя внимание современников. Вот несколько деталей, зафиксированных в воспоминаниях И.А.Шубина, который встречался с ним в начале века: "В нем была не столько суровость, сколько деловитость... Очень любил музыку, бывал на концертах. Устраивал много концертов сам и много делал для публики, которая могла платить. На Нижнем базаре устраивал литературно-музыкальные собрания для бедноты... Читали классиков наших, стихотворения, а музыка была главным образом русских композиторов..." . В 1913 г. Сироткин был избран городским головой. Немало добрых дел следует поставить в заслугу этому человеку: при нем был осуществлен переход к всеобщему начальному обучению, построен Крестьянский поземельный банк.
Нижегородская губерния, всегда славившаяся своими народными промыслами, рождала множество талантливых мастеров. Для должного их обучения Сироткиным была создана в г. Семенове школа ХОД - школа художественной обработки дерева. Здание школы, выстроенное на средства Дмитрия Васильевича, сохранилось до сей поры - это дом № 59 по ул. Володарского. По воспоминаниям семеновских жителей, Сироткин будто бы говорил организатору школы Георгию Петровичу Матвееву: "Приходи и бери денег, сколько надо. Не будешь брать, обижусь на тебя." .
Около 1907 года на средства Сироткина в Нижнем был построен каменный старообрядческий храм на ул.Телячьей (ныне ул.Гоголя), который, увы, был взорван в 1965 г. Старожилы вспоминают, как красная кирпичная пыль после взрыва прекрасного здания два дня висела в воздухе. Следует также упомянуть, что один из доходных домов Сироткина в Канавино долго оставался духовным центром старообрядчества - в нем до середины ХХ века размещалась моленная старообрядцев-спасовцев .
Сироткин покинул Нижний Новгород после революции, оставив о себе не только добрую память, но и почти все богатство. Город хранит уникальные коллекции фарфора, золотого шитья, народного костюма, собранные Дмитрием Васильевичем. Сбылась и мечта Сироткина о доме-музее - в его доме на Верхне-Волжской набережной ныне действительно располагается Нижегородский художественный музей. Но произошло это не после смерти владельца: Дмитрию Васильевичу суждено было прожить долго и скончаться в изгнании за пределами России.
Среди богатых купцов-старообрядцев Н.Новгорода и губернии было много собирателей книг и икон. Так, в Городце складывается целая школа художников, писцов, каллиграфов, создающих рукописные книги и иконы по образцам “древлеписьменных” и выполняющих заказы таких знатоков и любителей книг как Петр Алексеевич Овчинников и Григорий Матвеевич Прянишников.
Петр Алексеевич Овчинников (1843-1912) - волжский купец-хлеботорговец, жил в селе Городце Балахнинского уезда Нижегородской губернии. Был он известным старообрядческим деятелем, членом Совета Всероссийского братства беглопоповцев. По воспоминаниям С.Я.Елпатьевского, П.А.Овчинников “собирал старину - иконы, но главным образом старые рукописные и старопечатные книги”, собирал всюду - в Москве, по Архангельской и Вологодской губерниям, ездил в Поволжье и на Урал, особо интересовался болгарскими рукописями, которые “добывал через проживающих в Болгарии и Румынии старообрядцев и в Нижнем на ярмарке” . Последние годы жизни купец П.А.Овчинников занимался еще и издательской деятельностью, а, будучи в Москве, нередко ходил в Румянцевский музей, чтобы сравнить приобретенную им рукопись с теми, что хранятся в музее . Деятельность П.А.Овчинникова была оценена еще при его жизни - он был избран членом Нижегородской ученой архивной комиссии.
Другой собиратель русской старины Г.М.Прянишников (1845-1915) - "балахонский купец второй гильдии", торговец мануфактурой, попечитель Городецкой старообрядческой часовни - был известен своими коллекциями рукописной и старопечатной книги, древних икон, монет, золотого шитья, мелкой пластики.
Собрание Прянишникова включало в себя 710 икон старинного письма, множество серебряных крестиков и панагий с эмалью, 300 печатных книг, монеты, в том числе, золотые. Именно из этого собрания поступила в Нижегородский художественный музей икона конца XIV - начала XV века "Огненное восхождение пророка Илии, с Богоматерью Никопеей и преклоненными ангелами, с житием в 16 клеймах" . Эта уникальная как по времени и месту создания, так и в композиционном отношении икона по праву считается жемчужиной нижегородского фонда.
В 1920-е гг. в рамках решения вопроса сбережения и охраны памятников искусства и старины коллекции купцов привлекли внимание "эмиссаров" и сотрудников Румянцевского музея. Собрание Овчинникова сначала было опечатано ЧК, а на коллекцию Прянишникова от Румянцевского музея и Всероссийской коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины была дана охранная грамота . Рукописные собрания Овчинникова и Прянишникова были впоследствии переданы в Румянцевский музей (сейчас - Российская Государственная библиотека). Фонд Овчинникова насчитывает ныне 841 памятник, фонд Прянишникова - 209, причем древнейшие рукописи датируются XIV и XV веками .
Формирование этих собраний, широко представляющих книжную культуру Древней Руси, является определенным отражением возросшего культурного уровня русского купечества - проблему в историко-культурном плане еще мало изученную в отечественной науке.
По заказам Прянишникова и Овчинникова работал замечательный городецкий каллиграф и художник-миниатюрист Иван Гаврилович Блинов, творческое наследие которого составляют около ста лицевых рукописных книг, включенных ныне в крупнейшие собрания России - Государственный Исторический музей, Третьяковскую галерею, Российскую Государственную библиотеку. Семнадцать рукописей И.Г.Блинова находятся в краеведческом музее Городца: это те работы, которые он выполнял по заказу П.А.Овчинникова, заботившегося, чтобы творения художника остались на родине.
Обширные сведения, освещающие благотворительную деятельность купечества в Нижнем Новгороде, содержатся и в таких мало разработанных пока источниках, как записи на старопечатных книгах. Так, например, в коллекции Нижегородской областной универсальной научной библиотеки имеются три книги, связанные с именем и деятельностью того же Семена Задорина: "Службы и жития Сергия и Никона" (М.: Печатный двор, 1646), и две "Минеи служебных" на июль и август месяцы (М.: Печатный двор, 1646). На полях первой книги читается запись XVII в. о том, что "купил сию книгу гость Семен Филипов сын Задорин". Две другие имеют одинаковые записи о том, что книги принадлежали Семену Задорину, а после смерти купца были в 1664/5 г. положены его братом Григорием в одну из ярославских церквей за помин души "по брате своем, по иноке схимнике Сергие и по всех своих родителех" . Идентичную запись мы находим в "Минее служебной" на февраль месяц (М.: Печатный двор, 1646), которая хранится в коллекции Института рукописной и старопечатной книги . Эти записи не только дополняют скудные биографические сведения о известном купце-зодчем, но и позволяют понять, чем руководствовался он в жизни своей, каковы были его внутренние потребности, приоткрывают его духовную сущность.
Купеческие имена представлены в 26 записях на книгах из коллекции Нижегородской библиотеки. Вложение книг в церкви и монастыри за помин души являлось широко распространенной формой благотворительности. Так, например, вкладная запись на Минее служебной указывает, что книга была пожертвована в старообрядческую церковь Успения Богородицы для богослужения семеновским купцом Николаем Шадриным в 1865г.
В старообрядческих семьях деревни Елдеж Воскресенского района до сих пор бережно сохраняются книги наставника поморской общины Никифора Петровича Большакова (“дедушки Никифора”), которые присылал ему купец-старообрядец Кашин из Ярославля. На них наклеены помянники рода Кашиных и сделаны записи, типа: “Сия книга... пожертвована Никифору Петровичу Большакову в память и поминовение умерших родителей Кашиных по приложенному помяннику”. И хотя Никифор Петрович умер в 1931 году, старообрядцы елдежской общины поминают дарителей и раздают милостыню до сих пор .
Таким образом, частные меценатство и благотворительность, закрепившиеся в сознании купечества как один из ценностных и поведенческих стереотипов, в начале XX века приобрели необычайно широкий размах. По материалам Всероссийского съезда деятелей по призрению, состоявшегося в марте 1910 года, в России существовало 4762 благотворительных общества и 6278 благотворительных заведений, при этом 75% их бюджета исходило из средств частной благотворительности, то есть из добровольных пожертвований .
О благотворительной деятельности нижегородских купцов-старообрядцев свидетельствуют не только архитектурные памятники Нижнего Новгорода и губернии (церкви и здания), но также письменные источники и устные предания, бытующие в Нижегородском крае. В народном сознании фиксировались не только реальные факты, но и представления о свойствах купеческого характера и поведения.
Одной из наиболее часто повторяющихся тем является благотворительность в отношении неимущих и покровительство единоверцам. Достаточно точно отражают реальность и подтверждаются архивными материалами предания об устройстве купцом Степаном Макаровичем Серяковым моленной в деревне Растяпино, где “день и ночь неугасимые свечи стояли” ; о постройке на средства купца Николая Александровича Бугрова церкви в Малиновском скиту и часовни в скиту “Новый Шарпан” . Подтверждаются опубликованными материалами исследователей-краеведов и предания о помощи погорельцам, которым Бугров помогал строиться заново, раздавал деньги и муку: “Когда Мысы сгорели, он 40 дней кормил всех бесплатно. Каждую неделю выдавал по лотку муки” .
Почти столетие миновало. Уничтожено старообрядческое кладбище деревни Растяпино, на его месте стоят дома и дачи, но на перекрестке улиц осталась одна-единственная могила, за которой ухаживают местные жители. Сохранилось и надгробье из черного мрамора с надписью: "Подъ симъ камнемъ погребено тело раба Божия Стефана Макаровича Серякова, скончавшегося 12 мая 1913 года, жития его было 74 года 9 месяцев и 12 дней, день Ангела 27 декабря". Надпись с другой стороны надгробья объясняет несведущим и самый факт особого отношения к этому памятнику:
"Светлую память оставилъ родитель,
Бедныхъ призритель, сирот покровитель,
Странныхъ и нищихъ онъ въ домъ принималъ,
Это и детямъ своимъ завещалъ".
Вот что рассказала нам его однофамилица, Анастасия Александровна Серякова, которой исполнилось в этом году 88 лет:
"Он богатый был, но помогал всем. Фабричный был, торговал ситцем что-ли, так он этот ситец все делил: кому на кофту, кому на сарафаны. Кто у него работал, все свадьбы справлял сам, приданым оделял. Бабушка моя все говорила: "И на белье невесте даст, и на постели даст". У кого стройка - идут к Макарычу, он давал. Была у него и домушка в Растяпине, стариков он содерживал. Главное - всем делил, всем давал."
Дети Степана Макаровича, очевидно, свято хранили заветы отца. К сожалению, мы не располагаем пока сведениями, как сложилась их судьба после революции, но до этого времени они ежегодно приезжали на могилу отца в день смерти, поминали его и раздавали щедрую милостыню: "Приезжали на лошадях, двурушные корзины булок привозили, деньгами всех делили. Мы туда маленькие бегали, нам давали по 20 копеек или булку. Бывало, бабушка меня тащит за руку туда, а там уж очередь стоит. Дети каждый год приезжали на годину." . А несколько лет назад побывали на могиле, видимо, потомки Степана Макаровича Серякова, поминали его сообразно современному обычаю: "Приезжали на черной машине, поминали видно, водку хорошую привозили "Распутин" и оставили, чтоб и другие помянули. Так и до сих пор многие, как идут мимо - и помолятся" .
Традиция "поминальных дней", устраиваимых по родителям, была в купечестве широко распространена. В дни памяти своего достославного предка устраивал "поминальные столы" Николай Бугров. К щедро уставленным столам на площади Городца устремлялись нуждающиеся, чтобы получить кроме угощения и серебряные гривенники .
Наиболее популярным образом в среде как старообрядцев, так и людей иной конфессиональной принадлежности в Нижегородской области был и остается Николай Александрович Бугров /1837-1911/ - последний представитель династии купцов-старообрядцев Бугровых. Примечательно, что в преданиях сливаются в едином образе “Бугрова” черты характера и поступки представителей трех поколений рода - деда, отца, внука - образуя некое родовое понятие и формируя собирательный образ, лишенный личного имени, поскольку для рассказчика оно не является существенной деталью. Образ купца Бугрова наделяется типичными чертами смекалистого героя русской бытовой сказки. Яркое свидетельство тому - рассказ “Как купец Бугров в работники нанимал”.
"При найме на работу купец Бугров любил проверять новичков, и в зависимости от их смекалки и расторопности платил всем по-разному. Вот едет однажды обоз с хлебом через их село. Он посылает работника:
Тот бежит сломя голову. Узнал. Прибегает, говорит купцу: обоз едет туда-то.
А что он везет? - спрашивает Бугров.
Я не узнал, сейчас догоню, спрошу.
Опять бежит за обозом, узнает, прибегает и докладывает:
Обоз везет рожь.
Почем они продают?
Я не узнал, сейчас побегу.
Ладно, теперь не догонишь, - говорит Бугров.
В следующий раз снова едет обоз. Бугров посылает уже другого работника:
Сходи, узнай, куда едет обоз.
Тот догнал обоз, узнал, сказывает Бугрову:
Обоз едет туда-то.
Что везет? - спрашивает купец.
Пшеницу.
Почем продает?
По столько-то.
Вот, молодец, - говорит Бугров и назначает ему цену выше, чем первому работнику.
Тот спрашивает:
Почему вы платите другому больше, а мне меньше?
Бугров отвечает:
Ты за одним делом ходил три раза, а он узнал все за один раз " .
Жизнь Бугрова простраивается народным сознанием от начала и до конца, “пробелы” в биографии дополняются легендами. Народная память объясняет источник бугровских капиталов, базируясь на легендах о разбойнике, разбогатевшем нечестным путем и покаявшемся. Сознание рядового обывателя не находило возможностей для накопления богатств правильным и честным путем, руководствуясь простым утверждением: "Ежели я живу честно и при этом ничего не имею, то раз он богат и приумножает свои богатства, значит, ворует." Слухи о происхождении семейных капиталов ходили в народе и при жизни Бугрова, ходят и по сей день.
Старожилы с.Филипповского рассказывали, что Бугров возглавлял шайку, которая грабила обозы с товаром. Убив своих товарищей, он присвоил всю добычу, от которой произошли его богатства. В основе этого предания - реальные черты деда Петра Егоровича, родоначальника династии, который в действительности разбойником не был, а был крестьянином д.Попово Семеновского уезда, но склонность к рискованным предприятиям имел и разбогател стремительно, проявив смекалку и предприимчивость при поправке оползня под Кремлем .
Сын, Александр Петрович Бугров умножал капиталы, не упуская возможности словчить. Его имя значилось среди скупщиков краденой соли в долгом процессе - "соляном деле Ведереевского" 1864-65гг. В распространявшейся тогда рукописной сатирической "поэме" были строки:
Коль поймают всех воров,
Не избегнет и Бугров...
Дабы заслужить прощение и избегнуть ответственности по этому делу, А.Бугров предложил снабжать в течении десяти лет мукой городские приюты по убыточным для себя ценам. Его расчет на то, что властям будет невыгодно лишиться такого благотворителя, был верен .
В народе говорят: "Не пойман - не вор"; что нисколько не мешает народной фантазии создавать вокруг любой выдающейся фигуры все новые и новые слухи. А уж коли пойман... Психологически точно объяснял подобную тенденцию А.М. Горький: "Мой дед сказывал мне, что отец Бугрова [Александр Петрович] "разжился" фабрикацией фальшивых денег, но дед обо всех крупных купцах города говорил как о фальшивомонетчиках, грабителях и убийцах. Это не мешало ему относиться к ним с уважением и даже с восторгом. Из его эпических повестей можно было сделать такой вывод: если преступление не удалось - тогда это преступление, достойное кары; если же оно ловко скрыто - это удача, достойная похвалы." .
Благотворительность внука, раздававшего щедрые милостыни, подкрепляла фольклорный стереотип о неправедности нажитого богатства и объясняла благодеяния потребностью покаяться: “Уж не грехи ли замаливал?”
В деревнях Нижегородской области охотно рассказывают о грехах Бугрова, в частности - о склонности его к прелюбодеянию, и как свидетельство его щедрых подарков бывшим возлюбленным, показывают домишки в три оконца, которые в Городце называют “дом ха-ха”, а на Сейме указывают целую улицу подобных строений.
По версии миссионеров православной церкви, бугровские подарки должны были служить "распространению раскола": "Бугров с Блиновыми фанатично воспитанных в духе раскола в Малиновских скитах девушек выдают в Городец в замужество, награждая приличным приданым от 1000 до 15000 руб. смотря по состоянию жениха" . Иными словами, Бугров всеми доступными способами приумножал количество единоверцев.
Впрочем, народное сознание тут же и оправдывает этот грех Бугрова, объясняя это его несложившейся семейной жизнью. Более того, родовое крестьянское сознание не могло примириться со смертью его троих детей и наделило его незаконным сыном: “А жен у Бугрова не бывало, наложницы только были. И детей не было. Один только незаконный был, Севериан, попросту Еверя. Дом Евери и посейчас стоит, там коммунхоз.” Мифологизированный образ купца-старообрядца, выходца из крестьян, оказывается настолько близким, что его приобщают и к крестьянским страданиям послереволюционных годов - “детей Евери и всю семью расстреляли” .
Впрочем, в Нижегородском архиве хранится "Дело... о расследовании семейного положения крестьянина Анохина, незаконнорожденного сына Н.А.Бугрова": многие непрочь были взыскать с богатейшего купца хоть малую толику. Дело свидетельствует о том, что Н.А.Бугров действительно имел незаконнорожденного сына, Дмитрия Андрияновича Анохина, которого не признавал и всячески старался унизить, назначая на самые ничтожные должности "по торговой части". Дед Анохина, Александр Петрович Бугров, напротив, к внуку благоволил и, видимо, сулил ему долю от своих капиталов .
Слухи о нюансах личной жизни купца Бугрова прижились не только в народной памяти, но и были зафиксированы виднейшими литераторами и публицистами того времени. В.А.Гиляровский указывает как нижегородские, так и московские источники подобных сведений . Такая человеческая слабость легендарного купца делает образ его ближе и понятнее русскому сердцу.
Конфессиональная принадлежность нижегородского купечества особым образом отражалась на его отношении к богатству и к ближним, накладывая отпечаток на специфику благотворительности. Христианское учение о любви к ближнему и помощи нуждающимся в среде старообрядцев закрепилось и сохранилось наиболее прочно по ряду причин. Необходимость выживания в идеологически чуждой, даже враждебной, среде вынудила старообрядцев мыслить интересами всей общины. Отсюда - такая пристальная забота о благосостоянии своих единоверцев. Проявлялась она и во взаимовыручке, и в защите общих интересов старообрядцев на уровне всего государства. Достаточно изолированное в ХVIII-ХIХ вв. и гонимое властями сообщество старообрядцев наиболее последовательно и педантично придерживалось выработанных в древности норм христианской этики, норм личной и общественной жизни. Каждый шаг и поступок в старообрядческой среде и теперь стремятся выверить по Писанию и Преданию, обращаясь к словам Златоуста, аввы Дорофея, статьям Кормчей книги. Выдержки из "древлепечатных" книг до сих пор являются весомым аргументом при решении вопросов о втором браке, о воинской службе, о получении пенсии, об отношении к иностранцам, и даже - о гласности, как общенациональной реалии последних лет ("Тайну цареву хранить следует" - цитируют старообрядцы по поводу рассуждений в прессе о личных делах Президента) .Строгий уклад семейной и общественной жизни требует от старообрядца трезвого и критического взгляда на мир, следования нормам морали и принятым правилам - не пить, не курить, не предаваться блуду, посвящать себя воспитанию детей и заботе о них. Соблюдение строгих норм, с одной стороны, и необходимость противостоять давлению со стороны властей и официальной церкви, с другой, сформировали на протяжении столетий особый характер старообрядца - трезвого, грамотного, предприимчивого, ответственного перед близкими и Богом. Это позволило купцам- старообрядцам на рубеже ХIХ-ХХ вв. войти в экономическую элиту России и реализовать свои материальные и духовные потребности во благо себе и обществу.
Нижегородские купцы-старообрядцы, проявившие себя в шедрых подаяниях на благо города, на нужды единоверцев и неимущих, напоминают о себе памятниками архитектуры, коллекциями книг и икон, и, что особенно примечательно, живут в передающихся из поколения в поколение народных преданиях и легендах. Наши представления о мотивах, способах и результатах купеческой благотворительности пока приблизительны и фрагментарны, так как до самого последнего времени это явление почти не изучалось; еще предстоит понять, насколько значителен вклад в русскую экономическую жизнь и культуру старообрядческого купечества, промышленного и финансового капитала, меценатства.
ПРИМЕЧАНИЯ
Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С.113.
См., например: Боханов А. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989; Поздеева И. Русское старообрядчество и Москва в начале ХХ века // Мир старообрядчества. Вып. 2. М., 1995.
Институт рукописной и старопечатной книги (далее - ИРиСК). Архив А.Н.Путиной. № 77-146.
Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993. С.42.
Филатов Н.Ф. Нижний Новгород. Архитектура XIV- начала ХХ в. Н.Н., 1994; Филатов Н.Ф. Города и посады Нижегородского Поволжья в XVII веке: История. Архитектура. Горький, 1989.
Материалы по истории раскола за первое время его существования. Под ред. Н.И.Субботина. М., 1847. Т.1. С.198-201, 256-258.
Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии // Сборник НГУАК. Н.Новгород, 1911. Т.IX. С.56-57.
Шарун Н.И. По залам художественного музея. Горький, 1985. С.4.
Адрианов Ю., Шамшурин В. Старый Нижний. Н.Н.,1994. С. 178.
Смирнова Л.М. Нижний Новгород до и после. Н.Новгород, 1996. С. 1299.
Государственный архив Нижегородской области (далее - ГАНО), ф.2, оп.6, 1887г., д.1101.
Смирнов Д. Картинки нижегородского быта ХIХ, Горький, 1948. С. 166.
ГАНО, ф.2, оп.6, 1891 г., д. 1424.
ГАНО, ф.570, оп.559, 1888 г., д.21.
ГАНО ф. 570, оп. 559, 1894г., д. 23.
ГАНО, ф.2, оп.6, 1893 г., д. 1802; ф. 570, оп.559, 1894 г., д.23.
ГАНО, ф.2, оп.6, 1904 г., д. 2644.
Агафонова И.С. и др. Малиновский старообрядческий скит и проблема его сохранения как историко-культурного комплекса. //Памятники истории и архитектуры Европейской России, Н.Н.,1995. С. 208-216.
ГАНО, ф.3074, оп. 1, д.262.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1995 г.
Смирнова Л.М. Нижний Новгород до и после. Н.Н., 1996. С.238.
ГАНО, ф.2, оп.6, 1883г., д.999.
ГАНО, ф.570, оп.559,1888 г., д. 21.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996г.
Милотворский И.А. История заселения Семеновского уезда и города Семенова (1855-1937), рукопись (хранится в историко-художественном музее г.Семенов Нижегородской обл.). С.152.
ГАНО. ф.2, оп.6, 1891 г., д.1447.
ГАНО, ф.2, оп.6, 1892 г., д.1646.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.
ГАНО, ф.1, оп.1, д.170, л.19а. Следует уточнить, что это были не вновь возникшие, а легализованные местными властями старые общины.
Цит. по: Адрианов Ю.А., Шамшурин В.А. Старый Нижний: Историко-литературные очерки. Н.Новгород, 1994. С.193-194.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.
Елпатьевский С.Я. Воспоминания за 50 лет. Л., 1929. С.217-218.
Горячев А.Я., Горячев В.А. Старообрядцы Городца - хранители русской книжной культуры// Мир старообрядчества. Вып.1. М.; Спб., 1992. С. 63.
Балакин П.П. О нижегородской школе иконописи// Записки краеведов. Н.Новгород, 1991. С.198.
Галай Ю. Хранить истории следы. Горький, 1989. С. 28-30.
Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им.В.И.Ленина. Указатель. Т.1. Вып.2. С.33, 183.
Книги кириллической печати XVI-XVII веков в фондах Нижегородской областной библиотеки. Н.Новгород, 1992. № 181, №171, № 175.
Собрание ИРиСК. № 49.
Книги кириллической печати XVI-XVII веков в фондах Нижегородской областной библиотеки. № 95.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1992 г.
Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С.25.
ГАНО, ф.570, оп.559, 1889 г., д.12а; ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1995 г.
Прилуцкий Ю.В. В захолустьях (Путевые впечатления) // Полн. собр. соч. Т.1. Семенов, 1917. С.118; ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993, 1994 г.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993 г.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.
Адрианов Ю., Шамшурин В. Старый Нижний, Н.Н.,1994. С. 178
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1995 г.
Смирнов Д. Картинки нижегородского быта XIX века. Горький, 1948. С. 132.
Смирнов Д. Картинки нижегородского быта XIX века. Горький, 1948. С.126.
Цит. по: Андрианов Ю., Шамшурин В. Старый Нижний, Н.Н.,1994. С. 177.
ГАНО, ф.570, оп.559, 1894, д.23.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993, 1995 г.
ГАНО, ф.2, оп.6, 1878 г., д. 929.
Гиляровский В.А. "Нижегородское обалдение" // Собр.соч. в 4-х тт. Т.3, М., 1967. С.221-223.
ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993, 1996 гг.
Институт рукописной и старопечатной книги
Исследование проведено при поддержке РГНФ
(Традиционная культура. М., 2001. № 3)
http://irisk.vvnb.ru/Blago.htm
Русская Цивилизация
М.СОКОЛОВ: Александр Владимирович, вот приходит Николай II и что? Ситуация действительно меняется? Империя начинает вести политику частично открытых дверей, внедрения иностранного капитала. Это, собственно, приводит к конфликту московского староверческого купечества с властью постепенного, да? То есть они пытаются что-то изменить... Это действительно самый принципиальный для них был вопрос - там, по таможенному тарифу, по каким-то экспортным пошлинам и так далее?
А.ПЫЖИКОВ: Да. В истории староверческого купечества есть 2 узловых точки. Об одной мы уже сказали - это середина 19 века, когда они, собственно, вошли в гражданское поле империи. И вторая узловая точка, которая отразилась на судьбе всей Российской империи - это конец 19-начало 20 века, связанное с изменением курса царизма. В чём, собственно, это было изменение? Конечно, протекционистский тариф был высоким, он оставался высоким. Министр финансов Витте, который стал к тому времени министром финансов, не покушался, естественно, на него. Но он выдвинул следующую идею, которую олицетворял собственной персоной. Идея состояла в привлечении иностранного капитала в объёмах невиданных ранее. Логика была простая: "Русское купечество - хорошее, никто не говорит. Но ждать, пока они достигнут нужных кондиций, когда они вырастут, можно очень долго. Мы безнадёжно отстанем от запада. Поэтому нужно немедленно сделать рывок. Нужно сюда открыть ворота для иностранного капитала прежде всего. Пусть они приходят сюда, оборудуют производства, предприятия, делают какие-то промышленные активы. Это позволит сделать рывок вперёд. А купечество? Хорошее, но пусть подождёт". То есть тем самым им указывалось на вторую роль. А они претендовали на самую главную скрипку в экономике. А им было сказано, что ни о каких первых ролях с этих пор речи быть не может. Это очень было обидно для них потому, что Витте начинал абсолютно как человек кругов Аксакова и Каткова. Он публиковался в их изданиях, в их газетах. Его родной дядя - Фадеев - это был предводитель Русской партии, который манифесты её писал и издавался тиражами... Они считали его своим и теперь этот человек (почему у Витте была такая репутация хамелеона) настолько переориентировался, что лучшими его друзьями стали питерские банкиры во главе с Родштейном, директором Международного Петербургского банка. Это, конечно, для купечества была просто пощёчина, что человек, которого они считали своим, отнёсся к ним таким образом.
М.СОКОЛОВ: То есть получилось, что, как нам пишет Алексей НРЗБ, что консерваторы превратились в реформаторов и склонились, получается, к, такой, активной политической позиции в какой-то момент, от которой они уклонялись...
А.ПЫЖИКОВ: Совершенно верно в этом вопросе подмечена суть дела. Я скажу чуть подробнее. Конечно, когда при Александре III был ренессанс московского купечества, даже ренессанс старообрядчества... Преображенское, Рогожское кладбища чувствовали себя как никогда хорошо... Это их духовные центры. Они уже не были финансовыми артериями, как раньше... Всё, казалось, идёт так по их сценарию. И их политика, политика верноподданничества - ползать на коленях вокруг трона - себя полностью оправдывает. Дивиденды экономические идут в руки. Русская партия эти дивиденды правильно оформляет и, так сказать, материализует в конкретную политику. Всё хорошо. Но дальше, когда случился поворот Витте, о котором мы говорим, поворот в сторону иностранного капитала, в объёмах которого никогда в России не было... Я подчеркну. Ни при Петре I, ни при Екатерине II это даже нельзя говорить. Это ни в какое сравнение не идёт. Когда произошёл такой новый финансовый акцент, они поняли, что стоянием на коленях у трона вопрос не решить. И верноподданничесткие заклинания, которым они посвящали всё своё время, теперь не работают. Нужны какие-то иные механизмы, чтобы выйти из этой ситуации, как-то минимизировать своё такое ущемлённое положение, в котором они так нежданно-негаданно оказались.
М.СОКОЛОВ: И что? Как всё-таки произошёл этот блок - с одной стороны купечество, с другой стороны некое земское либерально-демократическое движение. Как они нашли друг друга?
А.ПЫЖИКОВ: Либеральное движение на самом деле до конца 19 века представляло из себя довольно жалкое зрелище. Даже все те полицейские источники, которые отслеживали всё это, анализировали - они не скрывали своей иронии по отношению этого движения. Говорили, что там 10-15 человек способные на какие-то решительные шаги, остальные - это просто всё несерьёзно, опасений нет. Так оно всё оставалось. Попытки заинтересовать купечество какими-то либерально- конституционными проектами до начала 20 века ни у кого не удавались. Это
абсолютно обречённые были попытки. Теперь ситуация изменилась. Купечество быстро и активно стало искать новые механизмы. Новые механизмы какие? Механизмы по ограничению самодержавия и правящей бюрократии, чтобы не было таких штук, как с ними проделал Витте, так примитивно говоря. Эти механизмы сразу были найдены. Они уже были в Европе апробированы давно, там они цвели. Это, такое вот, конституционное правление. То есть все законные права должны выражаться не верховной волей, а конституцией прежде всего. И правящая бюрократия не должна иметь монополию на управление. То есть парламентские формы должны ограничить её в реализации политики. Купечество увидело этот механизм и начало в него вкладываться.
М.СОКОЛОВ: А какая из групп всё-таки тех же старообрядцев - поповцы, безпоповцы, какой-то толк - оказалась наиболее активна в том, чтобы поддержать эти движения?
А.ПЫЖИКОВ: Здесь очень важный момент, который зачастую упускается из виду. А именно, когда мы говорим "староверы", "раскольники", "староверческое купечество" - это не совсем правильно. Потому что если быть идейно точным, то нужно всегда иметь в виду, какие староверы - поповцы или безпоповцы. Конечно, всё, о чём мы говорим - эта Московская купеческая группа - костяк её составляли поповцы, это Белокриницкая иерархия, о которой мы упоминали. Основной костяк миллионеров, которые выросли из крестьянской среды - они были представителями Белокриницкой иерархии, то есть Рогожского кладбища. Безпоповцев там были единицы. В первом ряду ведущих миллионеров их очень мало.
М.СОКОЛОВ: Ну что же, мы продолжим наш разговор с доктором исторических наук, профессором Российского Государственного Гуманитарного университета Александром Пыжиковым о старообрядцах, купцах перед и во время Великой войны после выпуска новостей.
М.СОКОЛОВ: В эфире "Эха Москвы" и телеканала "RTVi" "Цена победы. Цена революции". Сегодня наш гость - доктор исторических наук Александр Пыжиков, автор книги "Грани русского раскола". Продолжаем нашу беседу о роли купцов- старообрядцев в тех переменах, которые происходили в России в начале 20 века. Ну что же, сразу же у меня есть вопрос. Алексей спрашивает: "Какая из групп старообрядцев наиболее активно была уже в революционном движении?" А Алексей Кучегашев написал: "Что связывало Савву Морозова и большевиков?" Действительно самая интересная фигура. Видимо, может быть, самая яркая. Появились купцы, которые спонсировали не только либералов, земское движение, но и социал- демократов. Почему?
А.ПЫЖИКОВ: Во-первых, у купечества было особое положение в оппозиционном движении. Поскольку мы говорили, как они оказались в этом оппозиционном движении. Они вложились в утверждение формирования механизма ограничения правящей бюрократии во главе с императором, то их интерес сразу был прикован ко всем тем, кто разделял эти идеи. Эти идеи тлели всегда среди интеллигенции, земцев, какого-то третьего элемента...
М.СОКОЛОВ: Я думаю, и бюрократия тоже.
А.ПЫЖИКОВ: Да. Это особая статья. Там, конечно, да. Это тоже малоизвестная страница. Но если сейчас мы говорим о купечестве, да... То есть такие вот разные группы всегда существовали. Мелкие группы. Это на уровне кружков. За уровень кружков это никогда не выходило до начала 20 века. Там и оставалось всегда. Поэтому когда я смотрел все эти полицейские отчёты на эту тему в архиве, то никто никакого беспокойства не высказывал. Это абсолютно так. Но всё изменилось в начале 20 века. И по этим полицейским отчётам уже к 1903 году, чувствуется, они наполнены тревогой. Они чувствуют, что что-то поменялось. Поменялось что? Возникла мода на либерализм, на конституцию. Возникла эта мода в обществе российском, интеллигентских слоях прежде всего. Откуда? Как это получилось? Здесь ответ очень простой. Московское купечество сделало одну очень значимую вещь с конца 19 века, о которой знает каждый, но никто не понимает и забыли сейчас назначение этого культурного...
М.СОКОЛОВ: Всякий был в Третьяковской галерее.
А.ПЫЖИКОВ: Да, культурно-просветительского проекта, если так можно говорить, инициированного и оплаченного, самое главное, московским купечеством. Видные представители московского купеческого клана фактически создали всю эту культурно-просветительскую инфраструктуру, говоря современным языком. О чём я говорю? Третьяковская галерея, которая собиралась... Не забудем, как она собиралась. Она собиралась в пику эрмитажу императорскому. Эрмитаж был наполнен картинами западных художников европейских. Здесь акцент делался на своих, на русских. И, собственно, это и составляет костяк Третьяковской галереи. Затем театр - это МХАТ, Московский Художественный театр - это ничто иное как изобретение и реализация купеческой идеи. Это очень значимое явление. Оно в культурной жизни выходит за рамки... Оно пережило рамки и 1905 года, и 1917 года, и 1991 года. То есть насколько это действительно была хорошая плодотворная идея. Во главе МХАТ стоял, как известно, Константин Сергеевич Станиславский. Не все знают, что это старообрядческий купеческий род Алексеевых. Он один из родственников Алексеева, который даже был московским городским главой в первопрестольной... МХАТ тиражировал, нёс либерально- демократические идеи. Он делал их модными. Пьесы Горького всем известные... Например, "На дне" всем известная - это ничто иное как исполнение заказа МХАТ, который просил Горького написать что-то такое демократическое, берущее за душу и Горький выдал эту пьесу "На дне". Там же были все эти премьерами, которые заканчивались огромными аншлагами, демонстрациями потом с чествованием Горького и МХАТ, что они сделали такой культурный продукт. Оперы Мамонтова, частные оперы Мамонтова, где заблистало открытие русской культуры - это Фёдор Шаляпин. Это всё открытие Мамонтова. А какие оперы ставила эта частная опера! Какие постановки! "Хованщина" - это абсолютно старообрядческая эпопея, которая неприятна для Романовых. "Борис Годунов" - опять-таки, неприятная для дома Романовых страница. Заковыристые, такие, идеи выняты и растиражированы на публику. То есть эта инфраструктура создала такую либерально-демократическую атмосферу. И к ней сразу стали проявлять интерес очень многие образованные люди из интеллигенции. Возникла мода, как я уже сказал, на либерализм. Но этим не ограничилось московское купечество.
А.ПЫЖИКОВ: Вы в вопросе правильно сказали, радиослушатель правильно задаёт вопрос. Как эти революционные элементы? Правильно, потому что купечество прекрасно понимало, что недостаточно разных респектабельных земцев дворянского происхождения, умудрённых знаниями профессоров - этого недостаточно для продавливания модели по ограничению самодержавия и правящей демократии. Да, это хорошо, это нужно, но этого не достаточно. Гораздо убедительнее если все эти идеи будут звучать на фоне взрывов, бомб и выстрелов из ружей. Тут им была нужна та публика, которая способна обеспечить этот фон. И купечество занимало, как я сказал, уникальное движение в оппозиционном движении. Оно общалось как с профессорами и земцами, которые были князья и графы, некоторые из них... И так же комфортно себя чувствовало с теми слоями, которые могли осуществлять эти террористические акты и что-то подобное...
М.СОКОЛОВ: А Савва Мамонтов? Он был экзотический персонаж в данном случае?
А.ПЫЖИКОВ: Нормальный купеческий персонаж. Почему у всех он на слуху?
М.СОКОЛОВ: Потому что такая трагическая судьба - самоубийство...
А.ПЫЖИКОВ: В мае 1905 года... Там разные версии. Кто-то говорит, что его убили, кто-то, что он застрелился. Это можно выяснять...
М.СОКОЛОВ: Деньги пошли большевикам частично.
А.ПЫЖИКОВ: Он, конечно общался. Горький об этом свидетельствует. Но только почему говорят?.. Савва Тимофеевич Мамонтов...
М.СОКОЛОВ: Савва Морозов.
А.ПЫЖИКОВ: Морозов, извините. Савва Тимофеевич Морозов - такой, яркий персонаж, правильно вы заметили. Но им-то дело не ограничивается. Это не какая-то его личная инициатива. Это инициатива, которую проявлял целый клан, это общность купцов. Это купеческая элита. Там много других имён. Тот же, о котором упоминали, Мамонтов, Рябушинские братья, которые тоже на этой стезе сделали гораздо больше, чем тот же Савва Морозов. И затем там очень много фамилий. Причём, не только из Москвы.
М.СОКОЛОВ: Нам пишут: "Четвериковы, Рукавишниковы, Дунаевы, Живаго, Щукины, Востряковы, Хлудовы" - всё это одна группа, да?
А.ПЫЖИКОВ: Хлудовы, Щукины, Четвериковы - это всё одна группа, это так называемая московская группа.
М.СОКОЛОВ: Александр Владимирович, хорошо. Прошла, так сказать, революция, добились Государственной думы, добились некоторого ограничения самодержавия, хотя Дума не контролировала примерно 40% бюджета госкомпаний и государственные банки, прямого влияния на правительство тоже не имела. То есть получилось так: боролись-боролись, спонсировали-спонсировали, а результата нет. Что было перед Первой Мировой войной, опять же, с этой группой? Какова была её политическая активность, этой московской купеческой, я бы сказал, группировки?
А.ПЫЖИКОВ: Конечно, Дума была учреждена. Вообще, по моему убеждению Николай II всё равно бы эту Думу учредил, только, конечно, по своему сценарию, со своей логикой, в своей последовательности, которую он планировал соблюсти. Но у него не получилось. Эти бурные события, особенно осени 1905 года - так называемое московское обострение. Декабрьское восстание - это высшая точка этого обострения. Декабрьское восстание вооружённое в Москве этот сценарий сбило.
М.СОКОЛОВ: Да, когда купцы закупали оружие для своих рабочих.
А.ПЫЖИКОВ: Да. Это абсолютно, как бы... Я здесь абсолютно не первопроходец. Многие авторы указывали, что вся забастовочная волна в Москве начиналась с заводов и фабрик, которые принадлежали купцам. Механизм очень простой. Они выплачивали зарплату, но говорили, что можно не работать в этот день. Как вы понимаете, желающих было немало. Все с радостью в этом участвовали. Это поощрялось. Это инициировало всю эту забастовочную волну. Этот механизм давно уже открыт. Многие учёные об этом писали. В данном случае я просто обобщил большую часть того, что написано. Конечно же, не всё. Так вот, учреждение этой Думы состоялось. Да, Дума законодательная. На большее пока не претендовали. Нужно было посмотреть, как этот новый государственный механизм будет работать. То есть нужно было апробировать, как он в действии будет функционировать. Здесь из купеческого клана взялся провести эту апробацию, если так можно сказать, известный московский деятель Александр Иванович Гучков. Его положение в московском купечестве особенное. Он не принадлежал к основному костяку этого московского купечества, а именно к Белокриницкой иерархии. Он вышел из Феодосиевского беспоповского согласия. Но уже к концу 19 века он был единоверцем. Такая, маскировочная была сеть, образ такой. Он был единоверцем, хотя, конечно, к православию он относился ничуть не лучше, чем его предки. Это понятно. Но этот Гучков Александр Иванович - он активный политический деятель. Он выдвинулся в 1905 году. Он взялся стать неким предводителем, который выражает интересы московского купечества по отношению к власти, к правительству, к Петербургу. У него установились тёплые очень отношения доверительные с премьер- министром Столыпиным. Это известный факт. Он убедил все эти московские круги, что он сможет сделать так, что эта модель, которую продавливали в 1905 году, заработала, заработала так, как хотелось бы и он за это будет отвечать. Он возглавляет самую крупную фракцию в Государственной думе, фракцию октябристов, у него есть полные доверительные отношения со Столыпиным, поэтому он сможем,
говоря нашим языком, разруливать все коммерческие вопросы.
М.СОКОЛОВ: Но не получилось.
А.ПЫЖИКОВ: Первый опыт у него был положительный в 1908 году. Всё-таки Гучков и Дума смогли уговорить Столыпина, чтобы он пресёк инициативы по созданию треста из металлургических мероприятий на юге, где в основе лежал иностранный капитал. Это была крупная очень победа в 1908 году. Историки экономики её знают, я думаю, помнят. Затем, конечно, начались пробуксовки. Чувствуя это, Гучков решился на крайний шаг. Он решился возглавить третью Государственную думу, чтобы получить доступ к царю. Он тогда получил право постоянного доклада у императора. Он решил этим правом воспользоваться, чтобы влиять на него. И поэтому в 1910 году он из руководителя крупнейшей фракции становится председателем Государственной думы. Но с царём общение не заладилось. Конкретно Гучков планировал... Он был убеждён, что он уговорил царя назначить одного персонажа морским министром. Николай II согласился, с улыбкой его проводил и назначил другого - Григоровича в 1911 году, после чего всем стало ясно, каково же влияние Гучкова, что оно близко к нулю, если вообще о каком-то можно здесь говорить. После этого у купечества произошло осмысление, осознание того, что эта модель ни к чему не приведёт.
М.СОКОЛОВ: Александр Владимирович, получается так, что где-то в 1914 году мы видим к лету 1914 года реальное политическое обострение ровно похоже по тому же самому сценарию в лето перед 1905 годом - те же практически лозунги, начинаются забастовки на разнообразных предприятиях, Москвы в частности. Что это? Снова значит они взялись за старое, да? Только найдя союзников, как я понимаю, ещё и в бюрократии. А.ПЫЖИКОВ: Здесь самый интересный эпизод нашей истории царской империи, который почему-то выпадает из поля зрения исследователей. Мы сейчас говорили о Гучкове, что он пытался какую-то роль играть посредника, такого, между правительством и московскими деловыми кругами. Всё это кончилось полным политическим банкротством его на тот момент. То тогда нашёлся другой персонаж, который взялся с большим успехом и основанием играть эту роль. Речь идёт не о каком-то выходце из купечества, а об одном из царских фаворитов, фаворитов царской четы - императора и императрицы. Я говорю об Александре Васильевиче Кривошеине. Это крайне интересная фигура российской истории. Что интересного? Он двигался по бюрократической лестнице царской, очень уверенно быстро двигался. То есть очень была бурная карьера. Её обеспечивал один царский приближённый - это Горемыкин. Такой был премьер-министр, министр МВД. Он оказывал покровительство Кривошеину. Кривошеин очень быстро двигался и оказался в правительстве Столыпина чуть ли ни его правой рукой. Но упускается из вида одна деталь. Кривошеин был не просто царским бюрократом. Он женился в конце 19 века на внучке Тимофея Исаевича Морозова, самого столпа, отца Саввы Морозова, Елене Карповой, если быть точной в её фамилии. И породнился с таким купеческим кланом, который находился в центре этой всей московской буржуазии и московского купечества. Он стал своим. И тут мы впервые в российской истории, чего не было весь 19 век, а о более раннем времени говорить не приходится, становимся свидетелями странного такого стечения обстоятельств, что любимец царя и свой человек в московском купечестве. Именно такое особое положение его в этих властных и экономических структурах позволило ему стать центровым в продвижении парламентского проекта, то есть превращении Думы из законодательной в полноценный парламент в западном смысле этого слова. То есть Дума, которая не просто издаёт законы, но и которая оказывает влияние на назначение в правительстве, которая управляет. Кривошеин хотел это сделать. Московское купечество, естественно, связанное с ним родственными узами, пошло с ним на более прочный союз, чем с Гучковым. Тот на тот момент отошёл уже на вторые-третьи роли, его не видно. Кривошеин именно и взялся продавливать это сверху. Это 1915 год. В 1914 году до войны это всё начиналось, начиналось успешно, Кривошеин делал очень успешные шаги по устранению своих противников из правительства. Конечно, был соответствующий фонд забастовочный в Петербурге. Опять всё это началось. Руководили, конечно, уже здесь люди другие - это социал-демократическая фракция дума "Трудовики", где Керенский уже появляется. Ими уже руководили представители купечества, в
частности Коновалов - крупнейший капиталист, ближайший соратник Рябушинского, целый группы соратник... Это тоже очень видный и уважаемый купец Москвы. Он был на связи, он тоже был членом Госдумы, он отвечал за это направление. То есть вся такая ситуация снова взбудоражилась. В 1915 году были уже военные условия, но тем не менее из-за того, что были неудачи на фронте, решено было снова эту тему будировать. Кривошеин её начал...
М.СОКОЛОВ: То есть это создавался прогрессивный блок от правых до фактически социал-демократов в Думе под лозунгом, такого, ответственного правительства народного доверия. Фактически получается, вы считаете, что за ним стояла именно московско-купеческая группировка.
А.ПЫЖИКОВ: В экономическом плане если бы всё это получилось и было реализовано, то в экономическом смысле московское купечество было бы главным бенефициаром всего этого дела. Это вне всякого сомнения.
М.СОКОЛОВ: А почему Николай II не пошёл на такое решение, наоборот как-то повернулся спиной, отставил в конце концов Кривошеина, пошёл на конфронтацию. В чём был смысл? Проект был достаточно выгодный во время войны. Они обещали стабилизацию, полное взаимопонимание с фактически стабильным большинством Думы. Почему он пошёл на такое самоубийственное решение?
А.ПЫЖИКОВ: Здесь всё-таки, наверное, ключевые слова - "Во время войны". Вся эта эпопея, вся история с прогрессивным блоком развивалась во время войны. Николай II отказывался производить такие политические шаги в военных условиях. Он считал, что нужно всё-таки сначала довести эту войну до победного конца и тогда уже на лаврах победителя возвращаться к этой теме, но никак не раньше. Именно за такую последовательность действий он очень жёстко выступал. И Кривошеин не смог его переубедить. Кривошеин говорил, что нужно это сделать, это лучше скажется на наших военных делах и мы быстрее победим. Но Николай II считал, что всё-таки лучше возглавить армию. Он стал верховным главнокомандующим как раз в августе 1915 года. "Это сейчас более своевременно, чем увлекаться политическими комбинациями. Политические комбинации" - считал он - "подождут окончания войны. После к ним вернёмся". А пока он заложил свой авторитет, чего, кстати, Кривошеин не советовал ему - класть на алтарь свой авторитет и свою фигуру, свою царскую персону, что лучше пускай возглавляет войска верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. То и в случае неудачи всё можно как бы списать на него. Но Николай II решил, что он всё это возьмёт на себя, в этом его долг. И он заложился полностью на военное направление, что естественно в годы войны. А политические все комбинации, политические действия он решил оставить на потом. Но поскольку Кривошеин и его союзники из правительства настаивали, то он вынужден был с ними расстаться, скажем так.
М.СОКОЛОВ: Хорошо. Ну вот были созданы, тем не менее, при участии купечества этого нам уже знакомого военно-промышленные комитеты, при них рабочие группы. Полиция, в частности, я вижу, считала их сетью заговорщиков, дестабилизирующих и так далее. А в основной деятельности они были недостаточно эффективны... Каково ваше мнение? Что это были за структуры всё-таки? Это были структуры помогавшие армии или это были структуры, которые готовили какие-то политические акции?
А.ПЫЖИКОВ: В годы войны именно в Москве она была инициатором... Буржуазные круги, земские круги инициировали создание общественных организаций для помощи фронту. То есть идея такая, что бюрократия не справляется со своими обязанностями, не может обеспечить победу, поэтому должна подключиться общественность. Вот в лице земского городского союза и новой такой организации... Это изобретение Первой Мировой войны - это военно-промышленные комитеты, где буржуазия собирается с силами и помогает фронту ковать победу. Но заметим, что все военно-промышленные комитеты действовали на казённые средства. Всё это из бюджета поступало в эти военно-промышленные комитеты. Они этими суммами оперировали, а отчитываться не особо хотели, естественно. Здесь кроме помощи фронту возникли при военно-промышленных комитетах так называемые рабочие группы... Опять это фирменный, такой, знак московского купечества,
когда опять подтягивались народные слои для решения каких-то проблем, которые им нужно было продавить наверху. Создавался такой фонд. Эти рабочие группы, так сказать, демонстрировали глас народный в поддержку тех инициатив, которые реализует купеческая буржуазия. Кстати, очень много рабочие группы... Например, при ЦВПК - это при Центральном военно-промышленном комитете - сделала очень большие дела. С помощью рабочей группы произведён секвестр Путиловского завода, который принадлежал банковской группе русско-азиатского банка. Московское купечество всегда противостояло банкам питерским и пыталось как можно сильнее их ущемить. Рабочие группы внесли сюда свой вклад даже в годы Первой Мировой войны. И конечно же, непосредственно перед февралём 1917 года все те воспоминания, которые в эмиграции опубликованы и изучены сейчас, они позволяют утверждать, что рабочие группы представляли из себя действительно боевой штаб, не побоюсь этого слова, по расшатыванию царского режима непосредственно на последней стадии. Именно они координировали все действия вместе с Думой того, чтобы показать царизму, что он обречён.
М.СОКОЛОВ: Скажите, заговор Гучкова, военно-купеческий заговор, о котором ваши коллеги многие пишут, якобы против Николая и Александры Фёдоровной - всё- таки это миф или нереализованная возможность из-за такого спонтанного начала солдатского бунта в феврале 1917 года.
А.ПЫЖИКОВ: Конечно, это не миф. Вся последовательность действий в исполнении московского купечества убеждает в том, что к этому шли осознанно. Для этого были разные союзники - Гучков, Кривошеин... Кстати, когда Кривошеина в сентябре 1915 года царь отправил в отставку, то они о нём быстро забывают, всё московское купечество. Он уже для них становится никем. Они уже полностью настроены на расшатывание царского режима откровенно. И здесь же тема Распутина достигает своего апогея. Она так тлела, а теперь она становится мощным орудием, с помощью которого дискредитируется именно царская чета. Солдатский бунт, да, произошёл. Это в феврале 1917 года. Действительно был солдатский бунт. Конечно, они создавали всю ту атмосферу, при которой он мог бы произойти, но вряд ли они ожидали тех последствий.
М.СОКОЛОВ: И последнее, пожалуй, всё-таки хочется заглянуть в ненаписанное ещё вами за 1917 год. Почему же эти люди, которые так активно рвались к власти, не смогли её удержать?
А.ПЫЖИКОВ: Ну, да. Ну, во-первых, февральская революция 1917 года закончилась банкротством. Ей на смену пришла октябрьская и дальше... Ну, потому что всё- таки либеральный проект, который продвигала московское купечество - он потерпел полный крах, он потерпел фиаско. То есть перестройка государственной жизни на либеральных рельсах, конституционных, либеральных, как они хотели и считали, что это поможет России полностью не оправдалось. Народные массы оказались абсолютно глухи к этому либеральному проекту, абсолютно глухи. Они его не воспринимали. Они не понимали тех прелестей, которые для московского купечества были очевидны, политические прелести. У народных масс были совершенно другие приоритеты, другое представление о том, как им жить...
М.СОКОЛОВ: То есть вся та же общинность и вся та же идея старого раскольничества?
А.ПЫЖИКОВ: Да. Вот эти глубинные пласты... Они жили общинной коллективной своей психологией. Именно она и выплеснулась наружу. Либеральный проект здесь стал неуместен.
Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках Гречко Матвей
Купцы-старообрядцы
Купцы-старообрядцы
Если пройти прямо по Бакунинской улице, под мостом, миновав Яузу, можно выйти к Басманной слободе и продолжить экскурсию по сохранившимся дворцам. Но Бакунинская улица довольно длинная, да и в историческом отношении малопримечательная, а рядом со станцией метро «Электрозаводская» есть немало интересного. Поэтому на время стоит вынырнуть из Петровской эпохи и перенестись в чуть более поздние времена.
Станция «Электрозаводская» названа по существующему заводу. Его готическое здание было спроектировано в середине 1910-х годов для рижского товарищества русско-французских заводов, эвакуировавшего предприятие из Риги (это было начало Первой мировой, и промышленники боялись оккупации), тогда же в Москву был перенесён завод «Каучук».
Изначально здание завода было задумано как подобие средневекового замка с окнами-розами и высокими башнями, но из-за войны проект был урезан и сохранил архитектурные изыски только со стороны главного входа.
Раньше здесь находился «прачечный пруд» - на запруженной по всему течению реке Хапиловке, по большей части заключённой в трубу ещё при Павле Первом. Теперь на месте пруда узкая площадь Журавлёва, больше похожая на обычную улицу. На площади - несколько купеческих домой характерной архитектуры. Наиболее значительными предпринимателями здесь были купцы-старообрядцы Носовы из Преображенской общины. Их фабрика - это дом № 1 по Малой Семёновской улице, фактически находится тут же, на площади. Жили Носовы тоже рядом - дом № 126 по Лаврентьевской улице, ныне Электрозаводской.
Основатели фабрики братья Носовы самостоятельно заниматься ткацким и красильным делом стали в 1829 г., основав на берегу Хапиловского пруда фабрику, выпускавшую драдедамовые платки - т. е. довольно дешёвые платки из тонкого сукна, очень популярные в то время. Именно такой носила бедняжка Сонечка Мармеладова. Братья сами ткали, красили и сушили платки, а жёны украшали их бахромой. Позднее фабрика стала выпускать более качественные толстые и крепкие сукна - армейское, кавказское (из такого шили черкески)…
Главой дела в продолжение многих лет был Василий Дмитриевич Носов. Это он выстроил здесь первый дом. Сын Носова, Василий Васильевич женился на красавице Евфимии Рябушинской, девушке хотя и воспитанной в старой вере, но образованной и несколько взбалмошной. Тогда и решил старый Василий Дмитриевич отселиться, оставив старый дом молодым. Наверное, втайне желая утереть нос не в меру изысканной невестке, он пригласил известного архитектора Кекушева, мастера стиля модерн (именно он раньше строил носовскую фабрику, старообрядческую больницу и дома купцам Грачёвым, тоже старообрядцам), и сделал заказ, выбрав проект из заграничного журнала. Особняк вышел на славу: со всеми достижениями комфорта, водяным отоплением, горячей и холодной водой. Вместе с тем дом строился не каменный, а деревянный - так пожелал хозяин, считая дерево более здоровым материалом. Дом был разделён на две половины: нижнюю, мужскую, где жил сам Носов и его прислуга, и женскую, где располагалась его сестра и женская прислуга.
Сейчас дом занимает филиал Российской юношеской государственной библиотеки, и туда можно зайти, интерьеры частично сохранились. Порой там проводятся концерты классической музыки.
Не желая отставать от свёкра, Евфимия Павловна устроила у себя художественный салон, куда приглашались модные литераторы и художники. Красавица госпожа Носова любила живопись, по примеру отца собирала картины, а её портреты охотно писали художники. Она пригласила молодого архитектора Жолтовского перестроить большой зал, собиралась заказать Серову его роспись, но художник умер, не успев закончить дело. После революции Носовым пришлось эмигрировать, бросив всё. Евфимия Павловна уехала в Рим и дожила там до преклонных лет. Её дом стал сначала краеведческим музеем, потом яслями… Сейчас его занимает банк.
Купцы Носовы принадлежали к Преображенской старообрядческой общине и много жертвовали на её храмы. На деньги купцов Носова и Хлудова построена, в частности, колокольня монастыря, сохранившаяся до сих пор. Архитектору Кекушеву принадлежит проект здания общинной больницы (сейчас там помещается туберкулезный диспансер).
По Малой Семёновской и улице Девятая Рота (на обеих сохранились остатки старой застройки) выходим на Преображенский Вал, соединяющий станции метро «Преображенская площадь» и «Семёновская». Именно здесь находятся Преображенская староверческая слобода и Никольский единоверческий монастырь (некогда он тоже принадлежал староверам).
Ныне Преображенская староверческая община очень закрытая, она объединяет староверов-беспоповцев, или феодосийцев, которых многие считают сектантами. Сами они себя именуют древлеправославными христианами, иже священства не приемлющими, т. е. не признающими никаких священников и, следовательно, совершаемых ими таинств: по их мнению, в мир уже пришёл антихрист, настали последние времена и благодать священства прервалась. Крещение и исповедь у них совершаются выборными мирянами, а по вопросам брака существует разделение: на приемлющих и неприемлющих брак, ведь таинство брака тоже совершает священник. Одним из наиболее значимых проповедников, не приемлющих брак, был Феодосий Васильев. Его последователи и создали в 1771 году (после чумы) Преображенскую общину. Однако жить без семьи или же во грехе никому не хотелось, и постепенно даже феодосийцы склонились к тому, чтобы брак признать, причём порой даже брак, совершённый никонианским священником. На территорию этой общины вас не пустят ни под каким видом: она обнесена высокой стеной и совершенно закрыта для посторонних. Можно обойти её вокруг и пройти по старому Преображенскому кладбищу - тоже ранее старообрядческому, но теперь ставшему общим. Тут сохранилось много старинных надгробий и часовен.
Преображенское кладбище находится примерно в равной удаленности от двух станций метро - «Преображенской площади» и «Семёновской». Обе они названы в честь петровских полков.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги автораКупцы Чикины и другие …Недалеко от селения Чикино под Гатчиной сохранились руины бывшего медеплавильного завода купцов братьев Александра Ивановича и Ивана Ивановича Чикиных. Невдалеке от руин стоит чудом уцелевший постамент от памятника Александру II (император в 1860
Из книги автораКупцы, художники, поэты… Рассказ о доме № 10 по набережной Макарова, наверное, надо начать с описания окружающей местности. Река – Малая Нева, набережная – бывшая Тучкова. Совсем близко – Тучков мост. Названием своим и мост, и набережная обязаны купцу Аврааму Тучкову, на
Из книги автораЩеголи и философы, купцы и короли Разговор о Гримме, авантюристе-буржуа, возвращает к проблеме ролевых масок, поведенческих стереотипов, которым следовали люди эпохи Просвещения. Наша задача - соотнести поведение авантюристов с общепринятым, показать, в чем оно
Из книги автораКупцы Алексеевы Происходят Алексеевы из крестьян Ярославской губернии, основоположником рода считается Алексей Петров (1724–1775), женатый на дочери конюха графа П. Б.Шереметева. Он переселился в Москву и значился в списках московского купечества с 1746 года, торгуя вместе с
Л. Н. Галимова
ОСОБЕННОСТИ МЕНТАЛИТЕТА КУПЦА-СТАРООБРЯДЦА
Аннотация. Статья посвящена изучению проблемы формирования особенностей менталитета купцов-старообрядцев. На протяжении вековой истории со сменой эпох купцы-староверы не просто сохранили традиции своей общности, но в связи с этим укрепили мнение окружающих о своей значимости и особенности.
Ключевые слова: купцы-старообрядцы, менталитет, история, быт, традиции.
Abstract. The article is devoted to studying a problem of formation of mental features of merchants-Old Believers. Throughout history, the conservative merchants did not just keep the traditions of their community but also strengthened their importance and distinction in people’s attitude towards them despite the change of epochs.
Key words: merchants-Old Believers, mentality, history, life, traditions.
Если обратиться к облику купечества Российской империи в XIX-XX вв., то можно утверждать, что купцы-старообрядцы обладали особым менталитетом. Старообрядчество, исчерпав к началу XIX в. все формы религиозного, политического противостояния с государством, официальной Русской православной церковью, признало свое религиозно-политическое поражение и перешло к иным формам религиозного сопротивления. Чтобы выжить, сохранить и приумножить число своих поклонников, оно превратилось в вышеназванный период из конфессиональной в конфессиональную экономическую общность.
Менталитет купца-старообрядца формировался не только естественным стремлением к благополучию или общепризнанной трудовой этикой староверов, но и самими гонителями. Духовные и светские власти от рядовых священнослужителей, городовых, становых и околоточных до епископов и членов царствующего дома Романовых всегда были явными и скрытыми врагами. Они все делали для того, чтобы «извести» старообрядцев: пускали в ход легальные и противозаконные налоги и поборы, использовали всевозможные ограничения и запреты. А получилось все наоборот. Старообрядцы, вопреки преследуемой правительством цели их подавления, наоборот, чрезвычайно стимулировали свои экономические устремления, выработанные в ходе многовековой эволюции вероучения для его сохранения .
После старообрядческого собора 1779 г. купечество все больше оттесняет духовенство в руководстве старообрядческими общинами. На протяжении XVIII в., согласно подсчетам С. А. Зеньковского, 70 % руководителей поморских общин составляли мещане и купцы. При активном участии купечества в Москве в 1771 г. возникли три старообрядческих центра, представляющих три основных направления в старообрядчестве: Рогожское кладбище (поповское согласие), Преображенское кладбище (беспоповское федосеев-ское согласие) и Покровская монинская часовня (беспоповское поморское согласие) .
Купечество стремилось поддерживать сплоченность общины и следило за сохранением нравственного духа ее членов. «Хитро умеют не только под-
мечать людей, находящихся в затруднительном положении дел хозяйственных, но и вовлекать в такое положение, особенно склонных к расколу, и потом дают им способ выйти из такого положения, и даже обеспечивают их на будущее, и обнадеживают в постоянном поддержании благосостояния их, жертвуя на этот предмет значительные деньги. С другой стороны, они стараются всеми мерами держать в руках своих общественные постройки, подряды, статьи /как это особенно замечено по удельному ведомству/, дабы часть их уже из своих рук передавать беднякам, и тем обязывать их как бы благотворением» .
Купцы внесли значительный вклад в организацию старообрядческих экономических братств. Так, Преображенское кладбище основал московский купец И. А. Ковылин (1734-1809). Пользуясь покровительством властей и имея возможность привлечь крупные купеческие капиталы, старообрядцы-федосеевцы уже к началу XIX в. возвели у села Преображенского по проекту Ф. К. Соколова своеобразный архитектурный ансамбль, включавший храмы, трапезные, жилые корпуса. Купец Рязанов в 1817 г. вел переговоры с властями о легализации уральских поповцев .
В результате в течение нескольких веков сформировался менталитет купца-старовера, отличавшийся от менталитета любого другого купца-христианина, будь он православным, католиком или протестантом.
Купец-старообрядец, особенно в первом поколении, был истым верующим, который свято верил, что его деятельность «спасет его душу», так как является «богоугодной» и направлена на спасение от «антихристов» истинной веры. Соответственно, каждый начинающий купец-старообрядец знал, что его дело важное, от его успеха будет зависеть не только благосостояние, но и сама жизнь многих его единоверцев.
Купцы-старообрядцы даже такой банальный процесс, как заем денег, старались превратить в благотворительный акт. Они денег в долг у частных лиц никогда не брали, однако сами охотно давали. В старообрядческой среде к людям, давшим в долг деньги в трудную минуту, простившим долг, помогающим конкретным семьям сирых, убогих, вдовам, просто членам общины, попавшим в трудное положение, было делом чести. Простые православные христиане складывали легенды об их самоотверженности, готовности прийти на помощь, оказать помощь ближнему. Этим они разрушали веками накапливаемые утверждения официальных властей и Русской православной церкви, которые в течение долгих лет «рассказывали сказки» о «злобных» и «крамольных» бунтовщиках-старообрядцах. Даже в среде постоянно нуждающихся православных верующих, которые «не чувствовали заботу со стороны «своих купцов», старообрядцы выигрывали в народном мнении» . В этой связи следует привести эпитафию на надгробии старообрядческого купца Ф. Громова: «Честность, справедливость, негласная помощь ближнему, во всем воздержание и не горделивость - вот его законы» .
Масштабы сбора средств в конфессиональную казну соответствовали масштабам их применения: от заботы о сиротах и нетрудоспособных, обучения детей и взяток светским и духовным властям для строительства общинного жилья и выкупа общинников-старообрядцев из крепостной зависимости. Центральной же задачей оставалось укрепление конфессиональной экономи-
ческой основы, которую на равных составляли общинные хозяйства и формально частные предприятия членов общин .
Отличительной чертой купцов-старообрядцев было подчинение по иерархической лестнице более богатым купцам-старообрядцам, которые верховодили в братстве. Они знали, что всегда получат от богатых купцов-староверов финансовую и организационную поддержку: те по просьбе менее состоятельных собратьев всегда дадут денег в безвозвратный долг, помогут реализовать товар на ярмарке, доставят товар к месту реализации.
В отличие от православных купцов, купцы-старообрядцы не ставили своей целью добиться богатства, сделать состояние «любой ценой». Для них главным было завоевать авторитет «бессребреника» и «труженика». Большинство из них искренне считали, что когда все видят, что они трудятся «не покладая рук», что у них лучше получается, нежели у других купцов, что заработанным они всегда делятся с общинниками, что без них общине пришлось бы туго, что не обходят они своими милостями и тех, чей молитвенный труд оберегал общину от «посягательств антихриста, приближал час, когда черные дни минуют и час искупленья пробьет», они искреннее считали, что выполнили полностью свое «религиозное предназначение».
Яркой чертой менталитета купцов-старообрядцев было неприятие «сатанинского образа жизни», который насаждала «бесовская» никонианская церковь. В этой связи О. Л. Шахназаров отмечает важную цементирующую роль старообрядческих священнослужителей. Когда предприниматели начали нарушать старообрядческие традиции - начинали курить, пить, укорачивать бороды и даже бриться, одеваться не по-русски, а по-иноземному, принимать пищу совместно с «никонианцами-еретиками», реже молиться - беспоповские наставники и поповские старообрядческие священнослужители брали грех на себя, замаливая его ради сохранения общинного мира.
Купцы-старообрядцы в любом случае надеялись на помощь старообрядческой общины, так как знали, что братья и сестры-старообрядцы никогда не покинут в трудную минуту. В братской общине всегда существовала конфессиональная кредитная система, при этом она возникла задолго до системы коммерческих банков и кредитных кооперативов, на рубеже ХУШ-Х1Х вв. . Это происходило в условиях разложения православной общины, распад которой в начале XIX в. зашел очень далеко. Православные общинники оставались наедине со своими проблемами, могли рассчитывать на помощь только в случае явной беды .
Общинная кредитная система начиная с конца XVIII в. использовалась и для вызволения из бедности, и для наращивания богатства не только компактно проживающей, но и разбросанной по православным деревням единоверной братии. Собраниями общин избирались подотчетные им советы попечителей. Им делегировались права распорядителей кредитами и собственностью общины. Они могли сдавать в аренду, продавать, закладывать формально частные земли, заводы, фабрики, торговые заведения и дома. Под их надзором запускался в оборот капитал общины, выдавался в рост достойным доверия иноверным купцам. Старообрядцы вовлекали в «раскол» не столько проповедями, сколько предоставлением материальной помощи в трудную минуту лицам, попавшим в затруднительное положение.
В функцию советов входило выделение ссуд на создание предприятий общинников. Так появлялись тысячи мелких торговцев «вразвоз и вразнос»,
тысячи мастерских и фабрики. Советы принимали инвестиционные решения для расширения существующих предприятий. Общины обменивались информацией о конъюнктуре местных рынков. Это позволяло им своевременно оценивать ситуацию, формулировать хозяйственную политику, влиять на ценообразование, создавать и своевременно перестраивать товаропроводящие сети, координировать поставки сырья. Староверы-производители не могли разориться в конкурентной борьбе с единоверцами. Конкуренции не было. Наоборот, прочно обосновавшиеся фабриканты считали своим долгом помогать начинающим собратьям сырьем и оборотным капиталом по заниженным процентам . То есть в России возник предпринимательский «сверххолдинг», который концентрировал капитал и пускал их на быстрое и эффективное развитие экономики России.
Староверы не могли продать или закрыть фабрику без согласия общины, последняя же своим решением могла передать ее другим лицам, если купеческая семья вырождалась и не могла продолжать эффективно управлять собственностью, которая рассматривалась как источник общественного благосостояния. В подобных случаях передача управления другим доверенным лицам внутри данной общины или в другой входящей в данное согласие общине выглядела как смена собственника и оформлялась как сделка купли-продажи .
Эффективная деятельность старообрядческих общин настораживала власти, но они ничего не могли поделать, так как у старообрядческих общин были деньги и связи. В России возникла под «религиозно-символическими знаменами» политическая корпорация. В 1884 г. были опубликованы документы, в которых отмечалось, что старообрядчество воспринималось царской властью как «какое-то особенное общество - антицерковное, антиобщественное, способное ко всему самому зловредному» .
Купцы-старообрядцы старались развивать «свою торговлю» там, где у них была поддержка и не было недобросовестной конкуренции. Объединяющим центром старообрядческой торговли стала знаменитая Макарьевская ярмарка в Нижегородской губернии, названная в честь расположенного рядом монастыря Макария Желтоводского и выросшая из окрестных старообрядческих сел Лысково, Павлово, Семеновское и др. Места эти для староверов заповедные - здесь или родились, или побывали практически все главные действующие лица раскола. В 1816 г. после большого пожара ярмарка была переведена в Нижний Новгород, но название сохранила. Здесь происходили регулярные совещания общин западных и восточных регионов конца XIX -начала XX в. Уральские староверы дополнительно контролировали менее
значимую в национальных масштабах Ирбитскую ярмарку. Власти пытались перевести ее в Екатеринбург, но, как обычно, неведомыми путями староверы настояли на своем. Туда и железную дорогу удалось проложить, хотя многим она оправданно казалась экономически нецелесообразной .
Исключительно к ментальности купцов-старообрядцев мы относим их стремление строить религиозно-братские отношения с рабочими на своих предприятиях. Особенность старообрядческой промышленности состояла в том, что она размещалась, как правило, в районах с преобладающим, а то и сплошным старообрядческим населением. При этом фабричные цеха становились безопасным местом для отправления многократных ежедневных богослужений . Православные миссионеры знали об этом и били тревогу, но их уже в период правления императора Александра II, провозгласившего политику религиозной терпимости и толерантности, никто не слушал. На старообрядческих предприятиях проводились заседания советов общин, превратившихся в конфессионально-административные органы управления духовной жизни .
Фабрика становилась храмом, культовым сооружением и одновременно центром местной жизни. Везде обычно работали единоверцы. В рабочий день входило и время для коллективных богослужений, занимавших даже в укороченном варианте в общей сложности не менее двух часов в день. При этом рабочий день длился по 14-16 часов в сутки, и никто не роптал. Показательно, как отреагировали на правительственные планы сокращения рабочего дня, ночных смен и детского труда известные фабриканты-староверы братья Хлудовы, заявившие, что для детей и рабочих лучше находиться в «светлом и здоровом помещении фабрики», чем «в душной атмосфере своей избы» . По мнению того же О. Л. Шахназарова, с которым мы солидаризируемся, западноевропейская социал-демократия последней четверти XIX в. еще только выступала с идеей участия наемных рабочих в предпринимательской прибыли, а на предприятиях промышленника-старообрядца С. И. Четверикова это уже было нормой жизни. Все единоличные собственники рано или поздно трансформировались в товарищества, в которые входили способные и образованные наемные работники-единоверцы. В старообрядческих фабричных поселениях появлялись больницы, рабочие клубы (безалкогольные трактиры), школы, фабричные лавки, иногда фабричные театры и библиотеки. Там, где появлялись старообрядческие предприятия, земства утрачивали свою актуальность .
Некоторые российские чиновники, в частности министр финансов Российской империи И. А. Вышнеградский, были в восторге от производственных итогов деятельности старообрядческой промышленности. В частности, он говорил: «Наши христолюбивые старообрядцы - преображенцы в российском торгово-фабричном деле - великая сила; они основали и довели нашу отечественную заводскую промышленность до полнейшего совершенства и цветущего состояния» .
Однако эта идиллия закончилась в последнее десятилетие XIX в. Староверы-предприниматели вынуждены были все чаще и на все более продолжительное время покидать ареал дружественной деловой среды, уделять все больше внимания конкурентоспособности своего производства. Они все с большей неохотой стали тратиться на удовлетворение общинных нужд. Мно-
горазовые и продолжительные богослужения стали превращаться в дорогостоящую обузу. Получалось, что даже при одинаковой продолжительности рабочего дня рабочий-старовер меньше стоял у станка, чем рабочий на православном предприятии .
У управленцев-староверов третьего-четвертого поколений стало развиваться чувство собственников: да, конечно, община помогала их предкам стать на ноги и десятилетиями существовать, но ситуация изменилась. Теперь без их талантов и способностей предприятия существовать не смогут. Они должны иметь больше прав в отношении общины. Они должны не только де-юре, но и де-факто владеть и распоряжаться своей собственностью, определять порядки на своих предприятиях. По свидетельству купца-старообрядца В. П. Рябушинского, раскол между хозяевами и рабочими произошел в 80-90-х гг. XIX в. «Патриархальный период... кончился, но пока что не в масштабах всей страны. Размежевание носило анклавный характер в «русских манчестерах», называвшихся так из-за размеров и значимости для национальной экономики. Эти предприятия слишком далеко вышли за пределы мира старообрядчества. Они не могли по-прежнему играть по правилам двух систем одновременно. Равновесие было нарушено. На растущих мелких и средних старообрядческих предприятиях в тот период статус-кво еще сохранялся, но крупная полуобщинная-получастная собственность превращалась в частный капитал. Между ее владельцами и рядовыми общинниками произошли первые крупные социальные конфликты» .
Старообрядцам вообще и старообрядческим купцам в частности был свойственен консерватизм. Рабочие-старообрядцы хотя в 1890-е гг. XIX в. возмущались против своих хозяев-собратьев, но до серьезного конфликта дело никогда не доходило. В конце концов трудовые споры решались миром. Староверы-рабочие убеждались, что социальная справедливость не вечна, если зависит от воли иноверных частных собственников и даже единоверных предпринимателей, вынужденных играть по правилам падшего мира. Староверы боролись не с владельцами фабрик, а с антихристовой властью, мешавшей по-христиански распоряжаться фабриками и заводами.
В то же время сельские рабочие в провинциальной глубинке, где проживали в основном старообрядцы, не поддержали Первую Русскую революцию. А. А. Машковцев, пишет: «Странничество завоевало прочные позиции в крупных индустриальных центрах во многом благодаря тому, что значительная часть рабочих их промышленных предприятий составляли выходцы из сельской местности... Не случайно, что именно в индустриальных центрах набирало силу революционное движение и действовали всевозможные диссидентские религиозные организации...» .
Старообрядческие купцы были вынуждены вести двойной образ жизни. Знаменитый писатель М. Е. Салтыков-Щедрин так описывает эту метаморфозу, приводя в пример раскольничью семью купцов Клочьевых: «У богатых Клочьевых все на европейский манер; если вы каким-нибудь образом не проникните в тот отдаленный и всегда обращенный окнами во двор покой, в котором находится моленная, или в ту еще более отдаленную каморку, в которой несколько десятков лет заживо умирает какая-нибудь слепая «баушка», если вам притом не укажет какой-нибудь услужливый чичероне на одиноко стоящую во дворе баню, в которой обитает пять-шесть дряхлых старух, то вы
никогда не подумаете, что находитесь у раскольника. Полы парке, стены под мрамор, образов немного, сам хозяин беседует бойко и развязно, жена его в разговоре с вами допускает двусмысленности, а изредка и некоторую томность во взорах, при детях имеется и гувернантка-англичанка» .
Таким образом, старообрядчество было крупнейшим в истории России религиозно-общественным движением. В нем отразился стихийный, неосознанный, облаченный в религиозную оболочку протест, порожденный социальными противоречиями самодержавно-крепостнического строя и идеологическим засильем господствующей православной церкви. В течение трехсотлетней эволюции общественно-политическое содержание этого протеста менялось в зависимости от изменения социального состава движения, конкретной исторической ситуации и расстановки классовых сил.
Список литературы
1. Шахназаров, О. Л. Отношение к собственности у старообрядцев (до 1917 года) / О. Л. Шахназаров // Вопросы истории. - 2004. - № 4.
2. Зеньковский, С. А. Старообрядцы в России / С. А. Зеньковский. - М., 1949.
3. Пюрияйнен, Д. М. Старообрядцы как конфессиональная общность русского города в 40-50-е годы XIX века (на примере г. Сарапула Вятской губернии) / Д. М. Пюрияйнен // IV Международные Стахеевские чтения: материалы научной конфенции. - Елабуга: Изд-во ЕГПУ, 2009.
4. Перхавко, В. Б. История русского купечества / В. Б. Перхавко. - М. : Вече, 2008.
5. Мельников-Печорский, П. И. В лесах / П. И. Мельников-Печорский. -М., 1989. - С. 212.
6. Семенова, А. В. Национально-православные традиции в менталитете купечества в период становления российского предпринимательства / А. В. Семенова // Старообрядчество. История, культура, современность. - М., 1997.
7. Стадников, А. В. Купеческий род как структурная единица старообрядческой общины (на примере рода Романовых и московской Рогожской общины) / А. В. Стадников // Старообрядчество. История, культура, современность. - М., 1997.
8. Фармаковский, В. Л. Замечания об организации и сношениях раскольничьих общин / протоирей В. Л. Фармаковский // Вятские епархиальные ведомости. -1867. - № 16.
9. Керров, В. В. Община и хозяин / В. В. Керров // Старообрядец. - 2001. -№ 23. - С. 6.
10. Расков, Д. Е. Купцы-староверы в экономике Санкт-Петербурга / Д. Е. Расков // Старообрядчество. История, культура, современность. - М., 2000.
11. Туган-Барановский, М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историко-экономическое исследование. Т. 1. Историческое развитие фабрики в XIX веке / М. И. Туган-Барановский. - СПб., 1898. - С. 50-51.
12. Государственный архив Ульяновской области. Ф. 76. Оп. 2. Д. 34. Л. 56-57.
13. Ливанов, Ф. В. Раскольники и острожники / Ф. В. Ливанов. - СПб., 1868.
14. Фармаковский, В. Л. Замечания об организации и сношениях раскольничьих общин / протоирей В. Л. Фармаковский // Вятские епархиальные ведомости. -1867. - № 17.
15. Вопрос о расколе и мерах против него в начале царствования Императора Александра II // Церковный вестник. - 1884. - № 47. - С. 4.
16. Бурышкин, П. А. Москва купеческая. Воспоминания / П. А. Бурышкин. - М., 2002.
17. Жилкин, И. Старообрядцы на Волге / И. Жилкин. - Саратов, 1905.
18. Воронова, Л. Церковь достоинства / Л. Воронова, С. Филатов // Старообрядец. -2001. - № 22.
19. ГАРФ. Ф. 102. 3 делопроизводство, 1885 г. Д. 59. Ч. 45. Л. 15.
20. Дроздов, М. Морозовский шедевр / М. Дроздов // Былое. - 1997. - № 5.
21. Быковский, И. К. Преображенский приход старообрядцев-феодосиевцев старопоморского благочестия в Москве / И. К. Быковский. - М., 1907.
22. Оль, П. В. Иностранный капитал в России / П. В. Оль; Ин-т эконом. исследований. - Пг., 1922.
23. Коробейников, П. Ф. Краткий обзор взаимоотношений государства и Старообрядческой Церкви (историко-правовой аспект) / П. Ф. Коробейников // Старообрядчество. История, культура, современность. - М., 2000.
24. Машковцев, А. А. Старообрядцы-странники Сарапульского уезда Вятской губернии в конце XIX - начале XX вв. / А. А. Машковцев // Старообрядчество. История, культура, современность. - М., 2000.
25. Салтыков-Щедрин, М. Е. Мастерица: повесть / М. Е. Салтыков-Щедрин // Собр. соч. : в 20 т. - М., 1966. - Т. 4.
Галимова Лилия Надиповна
кандидат исторических наук, доцент, кафедра гуманитарных и социальноэкономических дисциплин, Ульяновский государственный педагогический университет им. И. Н. Ульянова
E-mail: [email protected]
Galimova Liliya Nadipovna Candidate of historical sciences, senior lecturer, sub-department of humanitarian and social and economic disciplines, Ulyanovsk State Pedagogical University named after I. N. Ulyanov
Галимова, Л. Н.
Особенности менталитета купца-старообрядца / Л. Н. Галимова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2011. - № 3 (19). - С. 26-33.
Все слегка читающие люди слышали, что экономический скачок России конца XIX– начала XX веков связан с фамилиями Рябушинских, Рахмановых, Кузнецовых, Морозовых.
В несколько раз меньше тех, кто знает, что это все – семейства староверов. И уж совсем мало кто готов осознать, что староверы – не ультраконсерваторы, которые отрицают прогресс ради пути к царствию небесному. Старовер, профессор истории, заместитель директора Московского духовного училища Русской православной старообрядческой церкви Алексей Муравьев определил основные преимущества модели управления староверов.
Трудолюбие и эффективность
Есть точка зрения экономистов о том, что трудолюбие как идея староверов в итоге становится тормозом экономической модели, потому что сохраняются трудоемкие производства. На самом деле староверы прекрасно осознавали и осознают правила эффективного производства и всегда умели обсчитывать эту эффективность. Идея трудолюбия немного преувеличивается, когда на старовероы смотрят со стороны, потому что их производства, как раньше, так и сейчас подлежат абсолютно тем же законам экономической целесообразности. Разница состоит только в том, что старообрядческое сознание по сравнению со средней температурой по больнице – более модернизировано. Конечно, есть идея, что христианин должен рассматривать труд как благо. С одной стороны в христианском мировоззрении труд – это проклятье, с другой стороны – труд – это долг человека, который он должен выполнять всегда и максимально добросовестно. Поэтому староверы, подобно фундаменталистам любым, допустим, старым протестантским в Америке или в Европе, конечно, отличались трудолюбием, бережливостью и бытовой умеренностью. И это было важным преимуществом до индустриальной революции.
Модернизация на базе старой веры
В конце XIX– начале XX века старообрядческие капиталы послужили основой для крупных бизнес – проектов, в которых уже было совсем мало старообрядчества. Вышедшая недавно книга Елены Юхименко «Рахмановы» о знаменитом роде купцов – староверов показывает, что в общем старообрядческие роды – Рябушинские, Рахмановы, Кузнецовы представляли собой на конец XIX– начало XX века достаточно передовую бизнес-элиту, у которой одна из главных черт модернизационного скачка этого времени реализовалась в полной мере: они четко отделяли ту жизнь, которая проходит в стенах церкви от всей остальной. В этом смысле модернизационный переворот заключался в том, что эти сферы разделяются.
Поэтому для старообрядца современные реставрационные попытки государственного православия выглядят смешно и архаично. Попытки церкви регулировать состояние всего на свете, освящать ракеты, кропить что-то такое на космодроме, туалеты освещать и так далее, выступать в нынешнем секулярном обществе чуть ли не советником Президента – это для нас чистая архаика. У нас модернизация прошла 150 лет назад, поэтому старообрядец делает бизнес по всем европейским стандартам, и если в Европе доказали, что эффективнее делать вот так, то он будет делать. Именно поэтому промышленник Алексей Викулович Морозов ехал в Германию и покупал крупповские станки самого последнего поколения и вкладывался именно в передовое производство.
Промышленники – старообрядцы, не собирались сделать все как можно более посконным и лубяным. То, что старообрядцы – сторонники всего посконного, лубяного и архаичного – это автопроекция. Ностальгический новообрядец, мечтающий о какой-то особой великой России – он мечтает куда-то вернуться и не знает куда, – и создает отрицательную проекцию, в которой старообрядец – это человек, который живет в тайге, в лесу, натуральным хозяйством. На самом деле старообрядец – это русский европеец, а понимание этого было повреждено революцией, когда все смешалось и стало непонятно, где муравьи, где пчелы. Поэтому, если говорить о старообрядческом производстве, нужно иметь ввиду, что добросовестный труд – это важно, но он имеет смысл только в контексте всех других экономических приоритетов.
Социальная дифференциация
Старообрядцы в силу обособленности хорошо научились выстраивать полезные барьеры. У них хорошо отрефлексирована сама идея барьера, так как барьер – это не обязательно плохо, это во многих случаях вполне хорошо, он позволяет сохранять необходимую для комфортного взаимодействия дистанцию. Архаичная модель, которую мы видим местами на Кавказе до сих пор: или ты со мной работаешь, или ты предатель. Старообрядцы же исходили из того, что «я не лезу к вам, вы не лезете ко мне, и это позволяет мне конкурировать». Не задавить кого-то, как митрополит Филарет Дроздов в XIX веке. Ему не понравились старообрядцы, он позвал полицию: давите, отнимайте, потому что они не правильно живут. А старообрядцы исходили из другого: есть никониане, мы к ним не лезем, у них своя жизнь, но мы хотим, чтобы и они нас оставили в покое и дали нам развиваться самим. Это и есть модернизационный сценарий.
Преимущества общины
Общинная организация – это чистая архаика. Община строится на коллективной ответственности, как в положительном смысле, так и отрицательном: и заслуги общие, и наказывают весь взвод. Но зато такую общину труднее давить, потому что ты давишь не на одного человека, и за счет существующих горизонтальных связей она не поддается. И вот за счет очень сильной горизонтальной организации в ущерб вертикали старообрядческий уклад был жизнеспособным. Старообрядцы – это люди горизонтали, а не вертикали. В вертикали все просто: ты начальник, я дурак, а горизонталь означает, что, конечно, есть начальники, но мы еще посмотрим, что это за люди, может быть, они нам не подходят, а если их даже нельзя сменить, то можно построить такую горизонтальную организацию, при которой они будут мало на нас влиять.
Поэтому старообрядцы всегда выбирали своих попов, выбирали своих епископов, и если епископ делал что-то не то, они не говорили: «Ой, ну, наверное, владыко прав, а нам за послушание нужно вот так себя вести», они говорили: «Нет, это не то, причем не бытовое, а серьезное «не то», и нам этого епископа надо убрать или отправить на покой, или переизбрать». Это совершенно другой тип религиозной организации, более продвинутый по сравнению с архаической грубой вертикалью. Кроме того, исторически старообрядцы всегда старались разделить: вот это из архаики мы берем, например, круговую поруку, а вот общую ответственность, когда все отвечают за все и никто конкретно ни за что, не берем. В этом смысле старообрядцы способны к социальному делению. Старообрядцы в России создавали параллельно общество более высокого уровня организации, и за счет этого оно держалось.
Заграничные староверы
Там, где уклад жизни общества в целом сохраняется сельский, например, в Орегоне, сохраняются традиционные общины, но таких мест все меньше. Старообрядческие общества за границей в целом пошли по тренду новообрядческих – превратились в диаспоры. А успешная диаспора в ассимиляционной модели это такая диаспора, которая полностью ассимилировалась, но сохранила при этом какую-то свою самостоятельность. Чем лучше диаспора поддается ассимиляции, тем лучше. Я видел разные диаспоры за границей в разных местах, и в целом, модель, не построенная на ассимиляции – для большинства оказывается самой долгосрочной, потому что долгота жизни диаспоры, которая основана на ассимиляции – два поколения.
Так устроено большинство православных общин за границей. То есть, первое поколение сохраняет социальную организацию вокруг церкви, какие-то мировоззренческие понятия, взятые из прошлого и религиозность, во втором поколении исчезают мировоззренческие понятия, взятые из прошлого, частично остается религиозность и остается организация вокруг церкви, третье поколение строит свою социальную организацию вне церковных стен, взятые из прошлого ценности отпадают и остается только религиозность, но они уже задаются вопросом: почему мы должны быть православными, если кругом католики? Это стандартный путь диаспор. И чтобы поддерживать преемственность и традицию приходится очень много тратить сил на поддержание общинной жизни. Но все равно процесс неизбежный. Там, где уже четвертое поколение после эмиграции, когда община встроена в город, русский язык вообще не понимают, а главное – у них нет стимула, они не понимают, зачем. Конечно, проще сохранять общинную традицию в сельской местности – это вот те старообрядцы в рубахах, про которых снимают документальные фильмы.
Урбанизация старообрядчества
Сейчас главный тренд старообрядчества в том, что оно фактически перестало быть сельским и крестьянским. Старообрядчество – часть городской культуры, как в России, так и в других странах. Первоначально старообрядцы селились в местах, которые им выделяли, жили компактно и обособленно, но эти деревни уже перестали быть старообрядческими, и поэтому идея – церковь, вокруг нее дома – в основном пропала. Сейчас старообрядцы едут в ту церковь из городов за много километров. И это урбанизация старообрядчества – это важный момент, потому что старообрядчество органически завязано на тот тип культуры городской с высокой степенью рефлексии. Конечно, в городе связи общинные сохраняются. Они могут быть конкурентным, логистическим преимуществом. Ты понимаешь, что твой брат скорее купит у тебя, чем у кого-то другого, просто потому что степень доверия больше. У старообрядцев всегда был принцип своих не обманывать.
Авторитет интеллектуалов
Главный авторитет для староверов – книги - писание и предание. А отсюда уже идут общественные авторитеты – попы, епископы, наставники как разумно сохраняемый остаток архаической иерархичности. Другое дело, что они контролируются обществом, что не дает вертикали стать абсолютной. У старообрядцев отсутствие этого абсолютного авторитета не дает развиться абсолютной вертикали. И есть еще иерархия начетническая. В советское время это слово стало ругательным, означающим бездумное следование написанному. А у старообрядцев начетчик – это человек, который много прочел, начитался, соответствует современному понятию «эрудит» или «знаток». Это опять же следует из того, что главные авторитеты - писание и предание, и если ты не знаешь писания и придания, как ты можешь рассуждать о других вещах и кого-то учить. Понятно, что в первую очередь этот авторитет был связан с религиозным учением, но у современных старообрядцев знание само по себе тоже высоко ценится.