Все о тюнинге авто

Николай гоголь - вечера на хуторе близ диканьки. Книга: Вечера на хуторе близ Диканьки - Николай Гоголь Вечера на хуторе близ диканьки fb2

Вечера на хуторе близ Диканьки . Вот это настоящая классика! Николай Гоголь

(Пока оценок нет)

Название: Вечера на хуторе близь Диканьки

О книге «Вечера на хуторе близ Диканьки» Николай Гоголь

Мир воображения поистине безграничен. В этом убеждаешься, читая такие книги, как «Вечера на хуторе близ Диканьки» Николая Гоголя. Мистика, в некоторых историях ничем не уступающая современным фильмам ужасов, действительно пугает. И все же – как хорошо написано! Начав читать, просто невозможно остановиться. Не зря «Вечера на хуторе близ Диканьки» вошли в . Мы также рекомендуем каждому прочесть ее!

А саму книгу вы можете скачать внизу страницы в формате rtf, epub, fb2, txt.

Меня больше всего впечатлил рассказ «Ночь перед Рождеством» (мне кажется, многие из вас перечитывали его совсем недавно, во время праздников). В нем раскрываются не только сами обычаи, но и их колоритная атмосфера; здесь и скрипучий снег, будоражащий воображение, и душистые паляныци с колбасой, и захватывающие колядки.

Природа в описании Гоголя – это что-то. Отборные метафоры и эпитеты поражают своей свежестью. Чего стоит одна только украинская ночь… И Днепр, и степь, и ветер, и все это звучит, словно песня. Читая описания всяких вкусностей и вытребенек, галушек и пампушек, так и чувствуешь их соблазнительный запах!

А герои! Один краше другого. Капризная Оксана, Солоха, Солопий… Их характеры необычайно яркие, и каждый раскрывается в своеобразной, необычной ситуации лаконичной истории. Во всех них есть что-то комическое, они веселят своей простотой. Сварливые женушки с их бесхарактерными мужьями в одних историях резко контрастируют с казаками и их благородными женами – в других.

Был бы ли это Гоголь, если бы не приправил свои рассказы изрядной порцией мистики? Конечно, «Вечера на хуторе близ Диканьки» – не «Вий», но все же… Его мистика органично вплетается в украинский быт, дополняя его и делая еще более колоритным. И если в одних рассказах со всей этой нечисти можно посмеяться, то в иных (например, «Страшная месть», «Ночь накануне Ивана Купалы») порой становится действительно жутко.

Наверное, такие яркие рассказы когда-то слушали и чумаки, остановившиеся на ночлег. Усаживались вокруг костра и слушали невероятные истории под треск костра. А вокруг степь та степь, да черное небо, да тихие звезды, да шум ветра. Интересно, рассказывали ли Гоголю эти истории? Ведь надо же придумать самому такие вещи!

Не зря Гоголя считают классиком. Невероятно богатый язык, яркие персонажи, чудеснейшие описания природы и людей, а также отменный юмор и настоящая мистика – это действительно его талант. Мне бы очень хотелось, чтобы «Вечера на хуторе близ Диканьки» прочли все, кто еще на читал:)

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Вечера на хуторе близ Диканьки» Николай Гоголь в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Вечера на хуторе близ Диканьки» Николай Гоголь

Право, печатной бумаги развелось столько, что не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в неё.

Господи боже мой, за что такая напасть на нас грешных! И так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил!

Женщине легче расцеловаться с чёртом, нежели назвать кого красавицей…

Уж когда молчит человек, то, верно зашиб много умом.

Чудно устроено на нашем свете! Все, что ни живет в нем, все силится перенимать и передразнивать один другого!

Для себя я готова разделить творчество Гоголя на два блока: российский («Мёртвые души», «Петербургские повести») и украинский («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Тарас Бульба») .

И если первый мне безумно нравится, то второй – категорически нет.

Как гласит описание книги:

Сатирический цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки» стал горячим признанием Гоголя в любви к Украине

Что правда, то правда: здесь безгранично много украинского быта . Увы, для меня слишком много. Вот два героя сидят и всю страницу обсуждают прогрессивные немецкие методы курения паром и возможность поставить новую винокурню. Бытовуха, бытовуха, бытовуууууууха. Или вспоминают родню седьмую воду на киселе да приятелей, с которыми читателя знакомить никто не планирует, но рассказать, как у них дела, нужно обязательно. Напомню, рассказы короткие и не превышают 30 текстовых страниц. Тем же грешил «Тарас Бульба»: как начнут казаки на сечи перемывать косточки друг другу, так конца и края нет.

С другой стороны, мне нравится описание природы : очень яркие и красочные отрывки, просто завораживающие. Создают атмосферу куда лучше, чем бесконечные разговоры ни о чём.

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее: с середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь!..

И вот ты уже представляешь себя под глубоким чёрным небом. Или:

Тихо светит по всему миру: то месяц показался из-за горы. Будто дамасскою дорогóю и белою, как снег, кисеею покрыл он гористый берег Днепра, и тень ушла еще далее в чащу сосен.

Ну и как здесь можно не перенестись на побережье этой прекрасной реки?

Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру.

Отдельной проблемой для меня стало устаревшее написание многих слов . Например, «козак» или «чорт». Я осознаю́, что это сделано целенаправленно, чтобы подчеркнуть украинское просторечие и местный колорит, передать атмосферу маленького селения с разношерстной суеверной публикой. Но легче не становится.

Мораль всех историй лежит на поверхности . Здесь нет трагических дилемм и просто нечего обсуждать в жарком споре долгими зимними вечерами, пытаясь отыскать правых и виноватых или оправдать героев. Нет, «Вечера на хуторе близ Диканьки» – это сборник очень простых рассказов, где добро всегда торжествует и любовь обязательно побеждает. Единственное, что можно обсудить по прочтении – насколько за два века общественные нравы изменились или остались прежними.

Николай Васильевич Гоголь


Вечера на хуторе близ Диканьки

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Это что за невидаль: «Вечера на хуторе близ Диканьки?» Что это за «Вечера»? И швырнул в свет какой-то пасичник! Слава богу! ещё мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу! Ещё мало народу, всякого звания и сброду, вымарало пальцы в чернилах! Дёрнула же охота и пасичника потащиться вслед за другими! Право, печатной бумаги развелось столько, что не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в неё».

Слышало, слышало вещее моё все эти речи ещё за месяц! То есть, я говорю, что нашему брату, хуторянину, высунуть нос из своего захолустья в большой свет - батюшки мои! Это всё равно, как, случается, иногда зайдёшь в покои великого пана: все обступят тебя и пойдут дурачить. Ещё бы ничего, пусть уже высшее лакейство, нет, какой-нибудь оборвавшийся мальчишка, посмотреть - дрянь, который копается на заднем дворе, и тот пристанет; и начнут со всех сторон притопывать ногами. «Куда, куда, зачем? пошёл, мужик, пошёл!..» Я вам скажу… Да что говорить! Мне легче два раза в год съездить в Миргород, в котором вот уже пять лет как не видал меня ни подсудок из земского суда, ни почтенный иерей, чем показаться в этот великий свет. А показался - плачь не плачь, давай ответ.

У нас, мои любезные читатели, не во гнев будь сказано (вы, может быть, и рассердитесь, что пасичник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму), - у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчёл в тёмный погреб, когда ни журавлей на небе, ни груш на дереве не увидите более, - тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонёк, смех и песни слышатся издалеча, бренчит балалайка, а подчас и скрыпка, говор, шум… Это у нас вечерницы! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать, чтобы совсем. На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберётся в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом - подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.

Но лучше всего, когда собьются все в тесную кучку и пустятся загадывать загадки или просто нести болтовню. Боже ты мой! Чего только не расскажут! Откуда старины не выкопают! Каких страхов не нанесут! Но нигде, может быть, не было рассказываемо столько диковин, как на вечерах у пасичника Рудого Панька. За что меня миряне прозвали Рудым Паньком - ей-богу, не умею сказать. И волосы, кажется, у меня теперь более седые, чем рыжие. Но у нас, не извольте гневаться, такой обычай: как дадут кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно. Бывало, соберутся накануне праздничного дня добрые люди в гости, в пасичникову лачужку, усядутся за стол, - и тогда прошу только слушать. И то сказать, что люди были вовсе не простого десятка, не какие-нибудь мужики хуторянские. Да, может, иному, и повыше пасичника, сделали бы честь посещением. Вот, например, знаете ли вы дьяка диканьской церкви, Фому Григорьевича? Эх, голова! Что за истории умел он отпускать! Две из них найдёте в этой книжке. Он никогда не носил пестрядевого халата, какой встретите вы на многих деревенских дьячках; но заходите к нему и в будни, он вас всегда примет в тонком суконном балахоне цвету застуженного картофельного киселя, за которое платил он в Полтаве чуть не по шести рублей за аршин. От сапог его, у нас никто не скажет на целом хуторе, чтобы слышен был запах дёгтя; но всякому известно, что он чистил их самым лучшим смальцем, какого, думаю, с радостью иной мужик положил бы себе в кашу. Никто не скажет также, чтобы он когда-либо утирал нос полою своего балахона, как то делают иные люди его звания; но вынимал из пазухи опрятно сложенный белый платок, вышитый по всем краям красными нитками, и, исправивши что следует, складывал его снова, по обыкновению, в двенадцатую долю и прятал в пазуху. А один из гостей… Ну, тот уже был такой панич, что хоть сейчас нарядить в заседатели или подкомории. Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдёт рассказывать - вычурно да хитро, как в печатных книжках! Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье нападёт. Ничего, хоть убей, не понимаешь. Откуда он слов понабрался таких! Фома Григорьевич раз ему насчёт этого славную сплёл присказку: он рассказал ему, как один школьник, учившийся у какого-то дьяка грамоте, приехал к отцу и стал таким латыньщиком, что позабыл даже наш язык православный. Все слова сворачивает на ус. Лопата у него - лопатус, баба - бабус. Вот, случилось раз, пошли они вместе с отцом в поле. Латыныцик увидел грабли и спрашивает отца: «Как это, батьку, по-вашему называется?» Да и наступил, разинувши рот, ногою на зубцы. Тот не успел собраться с ответом, как ручка, размахнувшись, поднялась и - хвать его по лбу. «Проклятые грабли! - закричал школьник, ухватясь рукою за лоб и подскочивши на аршин. - Как же они, чёрт бы спихнул с мосту отца их, больно бьются!» Так вот как! Припомнил и имя, голубчик! Такая присказка не по душе пришлась затейливому рассказчику. Не говоря ни слова, встал он с места, расставил ноги свои посереди комнаты, нагнул голову немного вперёд, засунул руку в задний карман горохового кафтана своего, вытащил круглую под лаком табакерку, щёлкнул пальцем по намалёванной роже какого-то бусурманского генерала и, захвативши немалую порцию табаку, растёртого с золою и листьями любистка, поднёс её коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца, - и всё ни слова; да как полез в другой карман и вынул синий в клетках бумажный платок, тогда только проворчал про себя чуть ли ещё не поговорку: «Не мечите бисера перед свиньями»… «Быть же теперь ссоре», - подумал я, заметив, что пальцы у Фомы Григорьевича так и складывались дать дулю. К счастию, старуха моя догадалась поставить на стол горячий кныш с маслом. Все принялись за дело. Рука Фомы Григорьевича, вместо того чтоб показать шиш, протянулась к кнышу, и, как всегда водится, начали прихваливать мастерицу хозяйку. Ещё был у нас один рассказчик; но тот (нечего бы к ночи и вспоминать о нём) такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове. Я нарочно и не помещал их сюда. Ещё напугаешь добрых людей так, что пасичника, прости господи, как чёрта все станут бояться. Пусть лучше, как доживу, если даст бог, до нового году и выпущу другую книжку, тогда можно будет постращать выходцами с того света и дивами, какие творились в старину в православной стороне нашей. Меж ними, статься может, найдёте побасенки самого пасичника, какие рассказывал он своим внукам. Лишь бы слушали да читали, а у меня, пожалуй, - лень только проклятая рыться, - наберётся и на десять таких книжек.

Да, вот было и позабыл самое главное: как будете, господа, ехать ко мне, то прямёхонько берите путь по столбовой дороге на Диканьку. Я нарочно и выставил её на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора. Про Диканьку же, думаю, вы наслушались вдоволь. И то сказать, что там дом почище какого-нибудь пасичникова куреня. А про сад и говорить нечего: в Петербурге вашем, верно, не сыщете такого. Приехавши же в Диканьку, спросите только первого попавшегося навстречу мальчишку, пасущего в запачканной рубашке гусей: «А где живёт пасичник Рудый Панько?» - «А вот там!» - скажет он, указавши пальцем, и, если хотите, доведёт вас до самого хутора. Прошу, однако ж, не слишком закладывать назад руки и, как говорится, финтить, потому что дороги по хуторам нашим не так гладки, как перед вашими хоромами. Фома Григорьевич третьего году, приезжая из Диканьки, понаведался-таки в провал с новою таратайкою своею и гнедою кобылою, несмотря на то, что сам правил и что сверх своих глаз надевал по временам ещё покупные.

Зато уже как пожалуете в гости, то дынь подадим таких, каких вы отроду, может быть, не ели; а мёду, и забожусь, лучшего не сыщете на хуторах. Представьте себе, что как внесёшь сот - дух пойдёт по всей комнате, вообразить нельзя какой: чист, как слеза или хрусталь дорогой, что бывает в серьгах. А какими пирогами накормит моя старуха! Что то за пироги, если б вы только знали: сахар, совершенный сахар! А масло, так вот и течёт по губам, когда начнёшь есть. Подумаешь, право: на что не мастерицы эти бабы! Пили ли вы когда-либо, господа, грушевый квас с терновыми ягодами или варенуху с изюмом и сливами? Или не случалось ли вам подчас есть путрю с молоком? Боже ты мой, каких на свете нет кушаньев! Станешь есть - объеденье, да и полно. Сладость неописанная! Прошлого года… Однако ж что я в самом деле разболтался?… Приезжайте только, приезжайте поскорей; а накормим так, что будете рассказывать и встречному и поперечному.